Прислуга в гостинице духов (СИ)

Наше с подругой общение возобновилось, а началось все с того, что она позвонила и огорошила новостью о своей беременности. Муж теперь носился с ней как с писаной торбой, что, вообще-то делал и раньше, и Ленка была по-настоящему счастлива.

Впрочем, не более, чем я.

Как и обещал, папа начал обучать меня всем премудростям, какие должен знать полноценный заклинатель духов. Учителем он был строгим, вспыльчивым, и порой мне хотелось психануть и отказаться, но я терпела. Папа — это папа, его не переделать. Моя обида на него на фоне общей радостной картины давно отпустила, но я делала вид, что обижаюсь до сих пор. Пусть не думает, что все ошибки можно исправить так легко.

Зато отношения папы и Германа заметно изменились. Нет, никто никого не убил и даже не покалечил, а папа так вообще, скрепя сердце, признал свою неправоту и нас «благословил». Но вот Герман окончательно перестал зависеть от его мнения, хотя уважения, как к опытному заклинателю духов, не потерял. И меня это в какой-то степени даже радовало.

Кирилл напомнил мне, что по заключенному контракту я обязана отработать в Большом Доме еще как минимум полгода… и только потом могу рассчитывать на заслуженное повышение. Меня намеревались сделать вторым администратором, от чего я, к всеобщему удивлению, категорически отказалась. Зато согласилась на работу другую, предложенную все тем же Кириллом в качестве альтернативы: занять должность штатного декоратора и портретиста. Теперь оформление гостиницы к различным праздникам, а также рисование портретов по желанию постояльцев, было моей прямой обязанностью, которой я не могла нарадоваться! С последнего места работы уволилась, о чем ни капельки не жалела. Да и как можно жалеть о каких-то игрушках, когда у тебя в натурщиках духи всех видов и из всех миров?

— Боюсь спросить, ты ограбила детский магазин? — со смешком спросил подошедший ко мне Герман.

— Куда мне все это временно деть, а? — простонала я, прикидывая, куда такой ворох подарков вообще может уместиться.

Все-таки нужно было в детстве сдерживать свои, «полные крепкой веры» желания!

— Пошли, помогу затащить под елку, — проявил великодушие безликоборец. — Там, стараниями нашего мага, и еще один Большой Дом поместится.

Елок у нас в гостинице было целых пять, но самая большая располагалась в ресторане, где сейчас непрестанно горел камин, и стоял запах новогодних пряностей. Вилли было, где разгуляться, и аромат корицы, которую он добавлял почти во все свои блюда, витал даже в номерах, но это не делало его навязчивым. Напротив, он не надоедал, а, вдыхая его, каждый наш гость чувствовал себя, как дома.

Мы с Германом как раз перетащили под елку последнюю часть игрушек, когда нас неожиданно чуть не сбил с ног несущийся во весь опор Най.

— Спрячьте меня! — не своим голосом взмолился он. — Быстрее!

— На-а-й, — сладким голосом пропела управляющая, чьи шаги раздавались в коридоре. — Где-е ты?

— Что-то ночью ты от нее так не бегаешь, — тихо засмеялся Герман, хлопнув его по плечу.

— Так то ночью, — кажется, Най был близок к панике. — А сейчас только вечер! Юля, безликие тебя сожри! Ты мне, если помнишь, своим счастьем в любви обязана!

Прыснув вместе с Германом, я велела духу лезть под елку, где благодаря магии Кирилла действительно было крайне много места. Следом сунула велосипед, и тут в ресторан вошла госпожа Санли.

Окинув помещение цепким взглядом, она поинтересовалась:

— Вы моего благоверного не видели?

Мне захотелось засмеяться снова: вот уж кем-кем, а благоверным дух желания точно не был! Но вместо этого я только отрицательно помотала головой, незаметно поправила нижнюю еловую ветку и вместе с Германом поспешила ретироваться.

После насыщенного дня голова гудела, и мне хотелось немного проветриться. Мы вышли во двор, где уже стемнело, и белоснежный снег красиво контрастировал с темно-синим небом, откуда сыпались мелкие снежинки. Новогодние праздники в кои-то веки обещали сопровождаться не слякотью и дождем, а снегом и легким морозцем, что делало настроение еще лучше.

Хотя небо было не слишком ясным, некоторые звезды на нем все-таки проступили. Особенно выделялась одна — самая яркая, знакомая мне с далекого детства.

— А чудеса все-таки бывают, — глядя на нее, я улыбнулась.

— Для тех, кто умеет мечтать и верить, нет ничего невозможного, — судя по голосу, Герман улыбнулся тоже.

Я не могла его не поддеть:

— Вы только что разрушили свой брутальный образ, господин угрюмый безликоборец!

— Трудно оставаться угрюмым, когда рядом находится неугомонный иллюстратор, заклинатель и любимица духов в одном лице, — Герман приобнял меня, и я положила голову ему на плечо. — Я уже говорил, что очень тебя люблю?

Пока я наслаждалась первым официальным признанием, по небу, на миг загородив собой звезду, пролетел ярко-красный автобус, оставляющий за собой белый след. И самые разные люди, тоже сейчас смотрящие на небо, этот след заметили. Кто-то списал его на игру расшалившегося воображения, кто-то принял за облако, а некоторые — такие же неисправимые мечтатели как я, тихо прошептали:

— Бывают же чудеса…