Прислуга в гостинице духов (СИ)

— Затем, что ты участвовала при создании барьера, — Герман загнул один палец. — Видишь безликих, — загнул второй. — А умение видеть невидимых духов, если таковые вдруг сумеют проникнуть на территорию, может пригодиться, — загнул третий.

Недолго подумав, я кивнула:

— Аргументы приняты. Но ты ведь понимаешь, что я не буду тратить время понапрасну, торча с тобой на крыше?

Герман подозрительно на меня покосился. А я, хмыкнув, достала из прихваченной сумки неизменный блокнот и карандаши. Улыбнулась обманчиво-ласковой улыбкой и пригласила:

— Милости прошу занимать позицию, господин безликоборец.

Как и вчера, мы снова сидели друг напротив друга. Я рисовала Германа, а Герман, позируя, следил за состоянием барьера и все теми же коридорами. Его выдавал несколько отсутствующий вид и складка, пролегшая меж бровей. И снова, как в минувший раз, портрет захватил меня целиком, заставил погрузиться в мир линий и участвовать в гонке за ускользающим образом. Все, что нарисовала прежде, теперь казалось мне неправильным — хотелось переделать нос и брови, придать большую выразительность глазам, которые никак не желали мне поддаваться.

Боже, это лицо…

Во время рисования я испытывала такой эмоциональный надрыв, что действительно забывала, где нахожусь. Не помнила, что сижу на крыше Большого Дома, а над моей головой — бескрайнее темное небо и пара звезд, все-таки сумевших выглянуть сквозь пелену туч.

— Ты поговорила с Наблюдательницей? — вопрос безликоборца застал меня врасплох.

Я даже не сразу поняла, откуда исходит звук, и что он вообще значит.

— Тэйрон просил тебя с ней переговорить, — не дождавшись ответа, добавил Герман.

Когда сказанное окончательно вернуло меня к реальности, я кивнула:

— Поговорила. Она сказала, что на Джею напал «разумный человек», и что у него холодная аура.

— Разумный человек? — нахмурившись, переспросил Герман. — Под этим следует понимать мага разума, то есть псионика?

— Думаю, да, — согласилась я. — После всего, что узнала, я теперь тоже склоняюсь к такому варианту. Хотя… учитывая связанные с духами странности, все может быть не так, как кажется. К слову, раз уж ты об этом заговорил. Обсуди это с заклинателем сам. Видеть его не хочу!

Мое последнее заявление Германа явно обескуражило:

— Почему?

— Почему? — я усилием заставила себя не вскипеть. — Потому что он крайне бесцеремонный, наглый и неприятный тип!

На этом тема для меня была закрыта, и я демонстративно вернулась к рисованию, но теперь ничего не клеилось. Состояние погони за образом ушло, ушло и волшебство, оставив мне простую бумагу и карандаш, которым я вяло штриховала тени.

Примерно через час, когда ночная прохлада дала о себе знать, а выданный Вилли перекус был съеден, мы собрались спускаться. Требовалось еще заглянуть в комнату, где хранился ключ, и некоторое время провести около него. Я как раз сложила блокнот в сумку, когда на горизонте вдруг показалась знакомая лиловая змейка. Она стремительно становилась все ближе, и вскоре рядом с нами стоял дух желания собственной персоной.

Вот только его мне не хватало после утреннего общества заклинателя!

Най остановился, сложив руки на груди, и обвел нас с Германом тяжелым взглядом. Будь я Наблюдательницей и умей видеть ауры, наверняка обнаружила бы, что у духа желания она сейчас чернее угля.

— Что надо? — без тени дружелюбия спросил Герман.

— Я пришел не к тебе, — передернув плечами, ответил дух и, не став дожидаться, пока я выскажу все накопившееся в душе возмущение, произнес: — Я думал над тем, что ты сказала. И, знаешь, ты права. Я существую с того времени, как появился этот мир. С того же времени получаю любую, какую только пожелаю, кем бы она ни была. Просто потому, что хочу. Но мне не подвластно разлучать пары, это противоречит самой моей сути. Теперь ты больше не одинока, карамелька. Поэтому я оставлю тебя.

Как только до меня дошел весь смысл его слов, так сразу и захотелось рухнуть на колени и благодарить высшие силы за ниспосланное мне счастье. А еще я непроизвольно покосилась на Германа, гадая, понял ли он самое важное в словах Ная. Судя по ответному взгляду — понял.

Мне стало настолько же легко, насколько неловко.

«Теперь ты больше не одинока» — фраза, которая не имеет двойного дна.

Больше ничего не говоря, Най ловко запрыгнул на змея и уже приготовился взлетать, но я вынудила его ненадолго задержаться.

— Удачи тебе, — пожелала ему почти искренне. — И учись хорошо прятаться.

Догадавшись, что я подразумеваю преследующую его госпожу Санли, дух желания усмехнулся, но теперь в этой усмешке не было ничего надменного и самодовольного — пожалуй, так мог улыбаться один хороший знакомый другому.

— А ты учись смотреть глубже, — неожиданно пожелал он. — Видишь безликих, а самого главного — того, что под носом, не замечаешь.

Сорвавшийся с места змей поднял ветер, резво взвился к самому небу и вскоре превратился в маленькую лиловую ниточку, затерявшуюся где-то в темноте. А мне только и оставалось недоумевать: что он сейчас имел в виду?