Прислужник

Краем внимания, я отметил, что сознание Глира, испуганного поначалу невозможностью управлять своим телом, успокоилось, осознав, что повреждения перестали расти, и состояние тела стабилизировалось. Теперь он просто ждал, пока призванный гость долечит его полностью, и уже начал планировать, что будет делать после.

Тем временем, я встал, и несколько неуклюже поднял валяющийся на земле меч. Прокрутив его в руке, чтобы привыкнуть к весу, я поморщился, от стрельнувшей болью, левой части туловища. Приглушив свою чувствительность, я двинулся в сторону уже почти закончившегося сражения.

Десяток бандитов окружили двух оставшихся в живых крестьян, и обсуждали, какие пытки лучше применить, и где вывесить трупы убитых в назидание.

На мое приближение, оглянулся только Трин, но я кивнул ему, мол — все нормально, и парень опять вернулся к зрелищу, наблюдая, как трясется от страха меч в руке тощего крестьянского подростка при перечислении предстоящих пыток, и как хмурит брови крепкий дед, зажимая рукой раненный бок.

Первые двое бандитов умерли, так и не поняв, что произошло. Обернувшийся, на предсмертный хрип одного из убитых Трин, недоуменно начал говорить, «Глир, что происх…», но мой меч, не дал ему закончить, перерезав глотку правой руке главаря.

Оставшиеся бандиты пришли в себя, и забыв о недобитых крестьянах развернули свои клинки в мою сторону. Это не принесло им спасения. Даже без изменения тела, и замедленный из-за стрелы в легком, я все равно имел несколько веков боевого опыта.

Против недавних крестьян, которые воевали лет семь, и то нападая из засад, это было слишком много. Один за другим, недавние подчиненные Глира, падали замертво от моего клинка.

— Ты что творишь? Ты ведь должен был помочь! — надрывался в голове голос призвавшего, который пытался вернуть контроль над телом. Но не мог, и лишь бился в отчаянии, запертый на периферии моего сознания.

— Я помог, — сказал я вслух, направляясь к последнему еще живому бандиту, который пытался убежать, но посланный вдогонку меч, повредил ему коленный сустав, и теперь он постоянно оглядываясь, с ужасом в глазах, пытался уползти от меня.

Подняв по дороге новый меч, я пробил грудь бандита, пригвоздив его к земле, после чего покачнулся от слабости, едва не упав. Несмотря на то, что капилляры вокруг стрелы были пережаты, полностью остановить кровоток в поврежденном легком не удалось, и сейчас там скопилось уже довольно много крови, которая растревоженная резкими движениями продолжала прибывать. Если ничего срочно не сделать, то тело умрет. Но на это я и рассчитываю. Нужно только закончить тут оставшиеся дела.

Сплюнув сгусток крови, я двинулся в сторону выживших крестьян, которые во время боя, отошли на край поляны, где и прибывали сейчас. Старик не мог двигаться из-за раны, а подросток не хотел его бросать.

Дед к этому времени находился в полуобморочном состоянии, не воспринимая происходящее, и разговаривая в бреду с невидимыми собеседниками. Подросток же, вытянув дрожащий клинок, смотрел на мое приближение, и в его глазах были намешаны ненависть к Глиру, растерянность от того, что главарь перерезал всю банду, решимость оставаться до конца, и еще куча разного, что создавало в его голове дикую кашу негативных эмоций. Собственно это была одна из причин, по которой я все еще поддерживал жизнь в теле призвавшего.

Когда я приблизился на десяток шагов, эмоции у паренька наконец сломили психологический барьер, и закричав тонким, ломающимся голосом, он выставив меч вперед, побежал на меня.

Мешать я ему не стал, и когда клинок пробил живот, лишь поморщившись, перехватил руку подростка, и дернув его на себя, зажал руками его голову, заставив смотреть себе в глаза. Разобрать мешанину эмоций в его сознании, к этому моменту было уже вообще невозможно, но это и не требовалось.

Поймав взгляд парня, я скользнул в его сознание, погасив мимоходом все его чувства, и введя того в состояние овоща, после чего не спеша отдалил в его памяти кровавые события последнего времени. Теперь его психика точно должна справиться. У подростков психика гибкая, может справился бы и так, но судя по его чувствам до этого, он был уже на грани безумия, а оставлять после себя еще одного маньяка вроде Глира, не хотелось.

Таймер в голове, отсчитывал последние минуты, по истечении которых, несмотря на мое присутствие, тело призвавшего все равно умрет, так что, аккуратно опустив заснувшего подростка на землю, я заковылял к деду.

Тот был уже совсем плох. По лицу старика стекал пот, дыхание участилось, и фразы произносимые в бреду, все больше теряли смысл, иногда прерываясь стонами.

Опустившись на колени рядом с ним, я положил руки деду на рану, и сплетя сильнейшее из доступных мне сейчас лечебных заклинаний, влил в него всю свою ману, и оставшуюся в теле жизненную энергию. Полностью излечит вряд ли, но заражение уберет, и рану зарубцует. При нормальном уходе, должен выжить.