Пристрастное наблюдение (СИ)

Я не знаю, — и заплакала протяжно, измождено, — Меня держат в какой-то больнице. Тут крыло закрытое. Я под охраной.

Тогда не отключайся. Мы сейчас вычислим по звонку. Будь со мной!

Послышались быстрые шаги, Стефан давал какие-то распоряжения, что-то кому-то кричал, требовал.

А я уже так расслабилась. Усталость давила на плечи. Веки отяжелели. Сознание путалось и плыло. Боясь выронить телефон, положила его рядом с собой на пол. Голова опустела от мыслей.

Прошло, наверное, минут тридцать прежде, чем дверь распахнулась и на меня упал столб света. В дверном проеме возникла фигура, не слишком небольшая и высокая.

Это не мог быть Стефан.

Глава 15. «Стефан»

(Все части этой главы повествование ведется от лица Стефана)

I

Мне было 24, а ей 12, когда я впервые ее увидел. Нескладный кузнечик, девочка с острыми коленками и зелеными лесными глазами. Крутящиеся стеклянные двери вестибюля буквально выплюнули ее на меня. Вероятно, такие двери был для нее в новинку, поэтому она долго стояла на улице в недоверчивом замешательстве, никак не решаясь войти. Отставшая от своей группы прибывших на художественный конкурс, девчонка как специально летела прямо ко мне и точно бы растянулась на полу, если бы я не подхватил ее в последний момент. Она не испугалась, даже не вскрикнула. Просто распахнула пошире блестящие глазищи, и я прочитал в них такую обреченность, что девчонка даже падение приняла бы, как должное. А потом она стояла, понурив плечи, ссутулившись, отчего через тоненькую кофточку были заметны проступающие спинные позвонки. Молчала и, вероятно, ждала от меня гневной отповеди. И имела на то все основания. Ее покорность и замкнутость странным образом вдруг подняли во мне непонятное раздражение.

— Аккуратнее надо быть, — строго сказал ей и, взяв за плечи, отодвинул в сторону.

Девчонка так и осталась стоять, как приклеенная, только голову опустила еще ниже.

А у меня и без нее было чем заняться. Пантелеев, наш с отцом ставленник, выступал организатором конкурса. Выделенных бюджетных денег не хватило бы даже на работу жюри. А еще питание, проживание участников, призы, экскурсионная программа, торжественное открытие с приглашенными звездами, мерч и прочая подарочная мелочевка с символикой мероприятия. Нам было необходимо широкое освещение в прессе, положительные отзывы, чтобы продвинуть Пантелеева на ступень выше. Благодаря нашей щедрости, на горизонте замаячила Москва.

Уже было успешно отработано несколько громких проектов. Требовалось красиво зафиналить, и детский конкурс подходил нам, как нельзя лучше.

Несмотря на то, что мы не ограничивали комитет конкурса в деньгах, считая, что все вложения окупятся, я должен был провести проверку расходования средств. Да, и самому Сергею Михайловичу, на тот момент областному чиновнику и главе комитета, тоже было неплохо почувствовать наше бдительное внимание.

Поэтому, как только я покинул вестибюль, то сразу же выкинул несуразную девчонку из головы.

Для работы Пантелеев предложил мне свой председательский кабинет, где я и просидел около часа, разбирая бумаги. Понятия не имею, где он сам ютился, пока я занимал его кресло, но мне было удобно, а на остальное — плевать.

Сметами и накладными я остался доволен. Выходило все четко и прозрачно. Оставалось завершить последнее дело — отнести жюри фотографию — работу сына какого-то друга отца по фамилии Алтабаев. Нужно было сделать на ней акцент, чтобы завтра в этой номинации, тот сынок занял первое место. Зная Марковича, тогда я уже привык к подобным взаимным «услугам» для «друзей».

У отца вместо головы будто работал компьютер. Он постоянно стоил сложные схемы и прокручивал такие четкие многоходовочки, что со стороны его успех выглядел чистым везением. А я изнутри вникал, что у него не было случайностей, и каждая его ставка рано или поздно сыграет.

Проходя по первому этажу мимо вестибюля, я снова вспомнил о девчонке. Мне почему-то опять захотелось на нее посмотреть. Не знаю, откуда возникла уверенность, что она так и должна была стоять там, у стеклянных дверей, где я ее оставил. Но обнаружив пустое место, я испытал какое-то сосущее разочарование. И неожиданно еще больше разозлился. Девчонка была абсолютно несамостоятельной. Она бы не смогла сама найти свою группу и теперь или бродила где-то, или, скорее всего, ей помог кто-то другой.

С фотографией я управился ловко. Члены жюри оказались весьма понятливыми и непринципиальными. Мне не было нужды оставаться дольше. Имелась возможность вылететь этим же вечером, но я почему-то медлил. Мы с отцом никогда сами не светились на подобных мероприятиях, только руководили издали. Осведомлены оставались лишь посвященные, а для всех остальных семья Марковичей выступала спонсорами, которым нравилось заниматься благотворительностью.