Пристрастные рассказы

Отъезжали от Голландии из кубиков, плыли открытым морем… Совсем не качало. Подплыли к Англии. Чиновники в штатском: за чем едем, были ли раньше, давно ли в Англии моя мать. Сели в поезд почти на ходу.

Мама встретила. У нее чудесная квартирка: низкие кресла, радио в чемодане, камины, сад.

1.4.1930.Кусок подъехали, потом через центр за мамой. Завтракали у Lions'a. Шли по узким улицам, потом на машине смотрели Виндзорский дворец.

Обратно через Итон — мальчики в цилиндрах — совсем Диккенс. По дороге к Лондону малюсенькие городишки. Вечером слушали радио.

2.4.1930.…С утра слушали по радио речь дочери Ллойд-Жоржа, а вечером фокстроты с пением и без оного.

3.4.1930.Ося пошел по Underground'ам и книжкам, а я в город. Попала под ливень — ходила у Сельфриджа из этажа в этаж — чудовищное количество товаров — Берлин просто щенок! Там же позавтракала — fond d'artichau [114]за 6 пенсов! Зашла в Picadilly Station — внизу целая улица с магазинами. Потом в кино Na Na Nanette цветная с разговорами и пением — дрянь такая, что я заснула, только кусочки есть абсолютно стереоскопические. Потом звучащая хроника — стачки, гребля, аэропланы — очень здорово.

4.4.1930.Приехал Зархи. Ни слова по-английски. В дождь и в туман, на автомобиле, видели парламент, аббатство, военное министерство с верховыми часовыми в красном — в нишах. Собор Петра. Вечером на оперетке Bitter Sweets — замечательная актриса.

5.4.1930.Замоталась вчера. Сегодня отдыхаю. Ося ездил по книжкам…

6.4.1930.Воскресенье. С утра поехали в Вайтчепль на базар: зазывалы орут, граммофоны играют, золотые весы; на высоте второго этажа развешаны платья. Купили баранок у старого русского еврея. Оттуда в китайский квартал. Воняет, продают сушеных червей. Во что-то играет компания хулиганов. Городовой предупреждает, чтобы не ходили глубже чем на 50 ярдов — антикитайская агитация! В китайском трактире ели суп с курицей и лапшой и какое-то мясо, кот. поливали черным соусом, изумительно вкусный компот из белых ягод, пахнущих розами. За соседним столом пьяница, как на экране.

Оттуда в Гайд-парк. Наемные пропагандисты дерут глотки. Вокруг каждого толпа. Больше о религии…

7.4.1930.Шотландские свитеры надо менять — колются. Паркер менять — плохое перо. Зеленый чай оказался невкусный. В Савой без смокинга не пустили. Поели у итальянцев. Ося все утро ходил по книжкам. Смешная книжонка в издевку над цензурой.

8.4.1930.Обедали в огромном Lyons'e и пошли в мюзик-холл Paladium. Изумительная танцевальная пара — что хочет, то и делает. Забыла там пакетик с только что купленными галстуками. Тут же вернулись, но их уже успели спереть!

9.4.1930.Завтракали в Парламенте, осмотрели здание. Видели процессию спикера. Послушали. Хохочут; сидят, развалясь. Палата лордов почти такая же только поменьше и похожа на пульмановский вагон…

10.4.1930.Смотрели в полпредстве «Генеральную линию». Бернард Шоу умирал со смеху — воспринял как эксцентрику и был доволен.

11.4.1930.Паспорта, визы, пластинки в His masters voice. Билеты, покупки — Селфридж каждый раз меня поражает, уж очень велик. Обед в китайском ресторане. Вечером — Kochran-revue: страшно дорогие костюмы; star — молоденькая недоделанная актрисочка; замечательный барабанщик, не то негр, не то загримированный негром, барабанил на всем. Еще поразительные номера: девушки в ложе — танец рук и разговор с экрана в публику, уход с экрана в зал и обратно.

Ужинали в венгерском ресторане…

13.4.1930.…До парохода ехали в вагон-ресторане. Пароход изумительный, очень большой, хорошо оборудованный для езды ночью. За кабины люкс, с ванными комнатами — приплата 4 гинеи. Мы едем в самой дешевой и все таки у нас отдельная маленькая комнатка. Совсем не качает.

14.4.1930.Встали в 5 утра. В 6 с чем-то сели в поезд, прямо в вагон-ресторан. Ели овсянку, ham and egg, [115]варенье.

До Амстердама ехали цветочными коврами, каналами, пестрыми домиками. Всё утро бродили по старому городу. До чего улицы узенькие! На бриллиантовую фабрику не попали, закрыта — пасха. Евреи идут из синагоги, не бритые, в цилиндрах с молитвенниками подмышкой и талесами [116]в футлярах.

Перед парикмахерскими пестрые палки, перед аптеками морды — старинные цеховые знаки.

Новые кварталы объехали на такси — сплошное стекло (как Корбюзье). Настроено удивительно много. Каждая улица по своему: с балконами, с круглыми углами, гармошкой (рисунок), с лакированными яркими дверями, с навесами вдоль всего тротуара и т. д.

Огромный стадион, спортивные площадки. Один из кварталов — рабочий. По словам шофера, рабочие платят за квартиру из 3–4 комнат одну шестую своего жалованья.