Пристрелите загнанную лошадь

И тут до меня дошло — Яков Дмитрича привели фиктивно жениться на Софье Николаевне. Всеобщее смущение вызвано единым мотивом — три скромных российских интеллигента неловко себя чувствуют, когда предпринимают любые шажки в сторону объегоривания родного Государства.

Я расслабилась и первый раз хлебнула чаю. Травить потенциально выгодную невесту здесь не будут.

И окрепнув мыслями и голосом, дабы не заставлять стыдливых интеллигентов самостоятельно расставлять все точки на «Ё», взяла слово:

— Яков Дмитриевич, у меня претензий нет. Хотите, распишемся. Но как на это посмотрит ЖЭК?

— Нормально, — оживилась Мария Германовна, — мужа к жене всегда пропишут. — И несколько смущенно: — Ты на нас не сердишься? Что мы вот так, с бухты барахты…

— Все нормально, Мария Германовна, — улыбнулась я.

— А коньячку? — совершенно воспрял духом «Алешенька» и потер руки. — Так сказать, для закрепления… союза?

Я фыркнула:

— Рано еще закреплять.

— Ну, тогда обмоем соглашение, — не меняя показного веселья, согласился инженер.

— А, давайте! — я махнула рукой.

— Яков нам сейчас стихи почитает, — радостно щебетала Мария Германовна. — Он ведь у нас поэт, Софьюшка.

«Какая честь, — подумала я, — замуж за поэта отдают.»

Скорее всего, у поэта Якова была тяжелая жизнь. Все его стихи в тягучей рифме рассуждали о смысле бытия и тяготах любви. Все стихотворные красотки были бледны и воздушно-прекрасны, поезда проезжали мимо и тучи клубились над домом любимой.

«Может быть, Мария Германовна не хотела меня расстраивать, и Яша вдовец? — в какой-то момент подумала я. — Или декаданса в детстве перечитал?»

Яшин бас мерно рокотал, Мария Германовна даже слезу утерла, слушая о «бледной невесте на желтой скамье», я пила хороший чай и плохой коньяк, и забывала о течении времени. Инженер Сидорчук смешил компанию рассказами о своей учебе в Высшей Военной Космической Академии им. Можайского и попытках его друга Мишки улететь в космос.

Телефон в левом кармане длинной кофты молчал, электрошокер оттягивал второй карман и тоже не взывал к действию. Я думала о том, что в связи с Космической Академией выяснить прошлое инженера Сидорчука, может быть действительно не так просто, генерал Иван Артемьевич не зря намекал. И в этих намеках нет ничего криминального, только Государственная Тайна. Хорошо, что я согласилась придти, сходить замуж и попить чаю с коньком. Хорошие ребята собрались у Марии Германовны.

В половине десятого примерный гость начал собираться домой, но актриса с инженером настойчиво уговаривали его остаться на ночь:

— Яшенька, зачем куда-то ехать на ночь глядя? — всплескивая руками, чирикала Мария Германовна. — Завтра вы с Алешенькой вместе на работу пойдете, отсюда вам ближе. Постелите раскладушку в той комнате, и ночуйте на здоровье.

Ласковые увещевания возымели действие, пиит поупирался немного для приличия и достал из портфеля зубную щетку.

Я пожелала всем спокойной ночи и отправилась к себе. Когда все закончиться, проставлюсь Германовне хорошим коньяком, уж больно вовремя она меня в гости пригласила. Я перестала нервничать, прекратила вздрагивать от резких звуков и бояться собственной тени. Заперла дверь на замок, оставив ключ в замочной скважине, приладила дверной крючок как можно крепче и, включив телевизор на минимальную громкость, как была в спортивном костюме и футболке, улеглась в постель поверх одеяла.

Что-то задерживается с визитом, этот чертов Самоед, думала в полудреме и начинала проваливаться в сон. Дверь заперта, вокруг люди, где-то Антоша с генералом бдят…

Очнулась я оттого, что кто-то тихонько, но настойчиво потряхивал мою дверь. Крючок позвякивал в колечке, дерево скрипело.

— Кто там?! — испуганно и сонно вскрикнула я.

— Сонька, открой! — прошипел из-за двери неузнаваемый мужской голос.

Если бы мужчина за дверью попросил «откройте, Софья», я бы однозначно решила, что это пиит пришел жениться по-настоящему. Но примитивное обращение «Сонька» указывало на кого-то из троцкистов.

С трудом попав ногами в тапочки и шаркая, я подкралась к двери и, как полицейский из боевика, прижавшись боком к косяку и опасаясь выстрела, спросила грозно:

— Кто там?

— Я. Гарик. Открой!

— Чего нужно?

— Да не ори, — прошипел Гарик, — всех перебудишь.

Я посмотрела на часы — почти час ночи, — трудолюбивые троцкисты давно спят и готовятся к рабочему дню.

— Чего надо?

— Открой или выйди, разговор есть, с интонацией, в которой проскальзывали молящие нотки, сказал Лопата.

— Иди на кухню, — приказала я, — сейчас выйду.

«Если этот гад опять пришел денег просить, придушу бельевой веревкой или прибью сковородой», — прислушиваясь к нетвердым, удаляющимся шагам, подумала я и, вынув из-под подушки электрошокер, положила его в карман и отправилась на ночное свидание.

Невозможно пьяный Гарик сидел на кухонном столе товарищей Кунцевичей и горестно раскачивался. Не слишком доверяя видимости, я оставила между нами три метра свободного пространства и, подойдя ближе к сковородкам, буркнула:

— Что надо?

— Плохо мне, Софья, ох плохо, — признался Лопата и икнул: — Магазин предъяву делает.

— Какую?