Пристрелочник (СИ)

Аким забрался в подземелья Пердуновской усадьбы, оценил… размеры и стоимость. Содрогнулся и… не рискнул. И не то что бы там так уж много, но для него в одном месте, на своей земле такое увидеть… было потрясением. Не то, чтобы он захотел себе прибрать — избави боже! Но гнать такую кучу серебрушек на какую-то Стрелку, за тридевять земель, незнаемыми путями, без надлежащей охраны… А ежели вдруг что — с кого спрос будет?

Без серебра… плохо. Очень. И исправить ситуацию…

Чтобы было понятно: от устья Оки до устья Угры — 1112 км. От устья Угры до устья Невестинки — 327. А там уж и до Пердуновки рукой подать. Туда-обратно — без малого три тысячи вёрст. Ока, по большей своей части, не дебри лесные. Но и в населённых местностях сбегать и вернуться… три месяца отдай. А там — ледостав. И ещё месяц — долой.

Моё-то письмо Акиму шло княжеской гоньбой Боголюбского. Княжьи гонцы, пока погода не мешает, идут вдвое-вчетверо быстрее, чем караваны. Иначе бы — новосёлы мои уже в дожди пришли, были бы больные во множестве.

Серебра нет, получить его… если повезёт — через полгода. Иметь кучу необходимых денег и не иметь возможности ими воспользоваться! Хоть на стену лезь! Можно вешаться…

Но я подобное уже проходил. Когда поднимал вотчину и лязгал зубами, вспоминая о своём «золоте княжны персиянской». Оно — есть, но… как локоть — не укусишь.

Получается, что хабар, взятый на битых ушкуйниках — дар божий. Рояль. Хотя, конечно, отказ Акима прислать мне мои денюжки… анти-рояль. Вот так и живу: «Не стреляйте в роялиста — он роялит как умеет».

В целом… Могло быть и хуже. Вотчина живёт. Без меня. Не то, чтобы меня щемит… Но… Но рост почти остановился. Запашка ещё увеличивается — по росчистям, новосёлы приходят — подселяют в освобождающиеся дворы, женятся. Новых изб не ставят. Инновушки мои, особенно не связанные с традиционным сельскохозяйственным циклом или обычными ремёслами — останавливаются. Вон, горшки пекут — Горшеня подмастерьев оставил, а приспособу для прясленей — мне отправили. У них, де, запас есть. А дальше пойти? Есть же и неосвоенные рынки… Нет, Аким — не бизнесмен. Ну и ладно — здесь сделаем.

Что радует, так это отсутствие «резких движений» со стороны властей. И княжеских, и церковных. Может, поэтому Аким и не «буруздит» сильно? Из вотчины «носа не кажет»? Мне отсюда не понять, а Яков только хмыкает. От такого… «плотного присмотра» есть и польза — тихо стало, шиши разбежались. Вотчина-то, по сути, временно осталась без бойцов: почти весь состав вооружённых сил и лесная команда Могуты — ушли в караване.

Отдельная забота: прохождение самого каравана. Были… негоразды. И в Коломне, и в самой Рязани. Причём в Рязани наезд пошёл именно когда узнали: чей караван и куда идёт.

— Калауз велел. Сам.

— И как же ты?

— Одному — в морду. Другому — в лапу. Третьему… должок вспомнил. Разошлись. Но, Иване, другой раз — так не пройти. Глеб Рязанский — будет гадить.

Вот же блин же! Мне только этой заботы…!

— Яков, когда назад думаешь?

— Гонишь? Не боись, не объем. Поживу-посмотрю. Лодку дашь и пару-тройку гребцов. Дней через несколько.

Я ещё долго крутил в руках свой дрын — какой-то он маленький стал, спрашивал и переспрашивал, вытаскивал из Якова подробности Рябиновского житья.

* * *

Как-то мне… как собственный детский велосипед. Всё такое… родное, милое, пережитое и прочувствованное. Дорогое и знакомое. И люди, и вещи, и места. Но уже… прошедшее.

«Пусть я впадаю,
пусть
В сентиментальность
и грусть…
Вот и свела судьба,
вот и свела
судьба,
Вот и свела судьба
нас».

Прям по Ободзинскому. Судьба — свела. Она же — судьба — и развела. Меня с Рябиновкой. Но — не с тамошними людьми. Мы с тобой, народ мой, ещё поживём, ещё делов понаделаем. «Только не отведи глаз».

Вырос. Я вырос из Рябиновки.

И в смысле: воспринял, унаследовал тамошнее видение жизни. «Яблоко от яблони». Только вот — далековато укатился.

И в смысле: тесно стало. «Костюмчик жмёт». Как с велосипедом: кататься — научился. Но повторить на нём — коленки в руль бьются.

И дрын надо менять. На — побольше. Этот — не по руке.

* * *

Яков уловил, уточнил:

— Значит, не вернёшься? Аким… расстроится.

— Нет, Яша, не вернусь. Лучше вы к нам. Что было — то прошло. Хорошо — что было. Вам — здесь всегда рады.

«И хотя нам прошлого немного жаль,

Лучшее, конечно, впереди».

— «Впереди»… Это — кому как. Годы, Иване.

Это он ещё мне говорить будет! Ты, «чёрный гридень», вляпайся как я! В тотальный интеллектуально-гормональный диссонанс. Когда мозги пытаются дифуры вспомнить, а тело рвётся на одной ножке попрыгать. А интересно было бы посмотреть на Якова в подобной ситуации. Пойдут в ход «настойки из мухоморов» для разрешения внутреннего конфликта?

Глава 361

Мы засиделись с Яковом почти до света. Уже решили расходиться, как прибежал боец:

— Докладаю! Человек у реки! С мальком. В крови. Тебя, Воевода, зовёт. Там… ну… девушка… с ним осталась. Из лекарок пришедших.