Приступ волшебства

О, богинюшка, спаси и защити! Как я могла так глупо довериться? Я ведь знала, что он попробует отравить меня! Я ведь опасалась! Так нет же. Вбила себе в голову, что папашка планировал отдать меня какому-то темному извращенцу за долги (почему именно меня?) Вбила и поверила, что подаваемая мне еда безопасна… Меня ведь должны были передать живой и невредимой…

На моих глазах лежала маска, и я боялась ее снимать. Страшнее всего было ничего не увидеть. Когда лежишь в темноте и в абсолютной тишине, когда слышишь только собственные мысли и больше ничего, то уже не можешь сдержать ни пессимистичных мыслей, ни слез. Я перевернулась на бок и, закусывая подушку, скулила. Без зрения мне никогда не вернуться домой. И никогда не устроиться в этом мире. Я вывалюсь на обочину, и что со мной будет дальше, я знать не хотела.

Прикусив губу, я словно очнулась от саднящей боли и резко сорвала маску с глаз. Открыть их я не решалась еще несколько секунд, пока окончательно не опустила руки и сдалась. Что будет, то будет. Мне уже все равно. Но судьба со мной не согласилась и дала мне еще один шанс. Я видела. Зрение ушло далеко от идеала, но, по крайней мере, я могла видеть. Мне нужно было подобрать очки, и я снова смогу ходить и читать без посторонней помощи.

Услышав незнакомые голоса, я замерла и прислушалась. Несколько мужчин тихонько переговаривались на тему распространения наркотиков, и я обомлела. Тут же я быстро-быстро забралась обратно под одеяло и притворилась спящей. Наркотики? В Академии Трех Сил? Вот какую фатальную катастрофу под номером четыре имел в виду Шатрэн! Бывший ректор Алгарсис и папашка помышляли наркооборотом под прикрытием академии!

Шатрэн изначально не хотел становиться ректором, и я могла поклясться, что он уже тысячу раз проклял председательницу, активно действующую на поприще его карьеры. Я бы точно прокляла, если бы меня заставили разбираться с наркоторговцами. А не этим ли я занималась, отстаивая свою жизнь и свободу? Верно. Именно с наркоторговцами я сражалась, чтобы меня не продали на эксперименты какому-то беспредельно могущественному и богатому извращенцу.

Под одеялом я даже сжалась, желая занимать как можно меньше места и не отсвечивать. Пусть большие страшные дядьки-дознаватели из органов правопорядка разбираются с преступниками. Они за это зарплату получали, и я не собиралась отбирать их хлеб. Вскоре я услышала шаги. Кто-то приближался к двум незнакомым мужчинам, и он, остановившись рядом с ними, сразу же заговорил.

— Вы нашли книгу? — потребовал Шатрэн. Это был он. Его голос… такой же холодный, как был в тренировочном зале. Шатрэн не хотел, чтобы наше миловидное общение стало достоянием общественности. Так это его настоящий голос. Но со мной он почему-то другой.

— Ни одну, — отчитался один из незнакомцев, и второй поддакнул.

— Мы обыскали обе комнаты, и ни в одной нет ни следа книг, записанных в библиотечной карточке.

— Тогда активируйте отслеживающий протокол, — разрешил Шатрэн, а я, полностью шокированная его метаморфозой, слушала, как четко он отдавал короткие приказы. — Я должен лично убедиться, что Анита распространительница айшонг-ву.

Я?! Я подскочила на месте, навернувшись с кровати и больно ударившись коленками о каменный пол. Если «айшонг-ву» было названием наркотика, а, говоря об Аните, Шатрэн имел в виду меня, то я должна была лично поговорить с ним и объясниться! Нельзя обвинять меня лишь потому, что в один не очень хороший день я появилась из ниоткуда.

Меня услышали, и Шатрэн приоткрыл дверь в мою палату. Я подняла голову на свет, льющийся из приоткрытой двери, и в шоке уставилась на Шатрэна, не в силах произнести ни звука. Теперь я понимала, почему его назначили новым ректором Академии Трех Сил! Его слабость и мягкость были всего лишь показными. А тот мужчина в тренировочном зале мне не показался!

— Какая Анита? — спросила я его с надрывом. — Какая распространительница? Я все о себе расскажу, только не надо ни в чем обвинять меня! Я никогда зла не совершала!

Не замечая собственных слез, я смотрела в холодное лицо Шатрэна и видела, как сияли его обращенные на меня добрые глаза. Все-таки он еще не до конца уверен в моем обвинении. Ему нужны были более веские доказательства, чем… мое отравление? Меня отравили наркотиком? Но ведь я… но ведь я хорошо себя чувствовала еще долгое время с тех пор, как вырвалась из заточения. Неужели Наяна как-то смогла…

Шатрэн приблизился и присел рядом со мной. Он обнял меня, прижав к груди, а за его спиной маячили двое дознавателей, которые почему-то подчинялись ему. Раз они подчинялись, значит я могла рассчитывать на защиту Шатрэна? Могла ли я рассказать ему все?

Когда я чуть успокоилась и перестала всхлипывать, он пересадил меня на кровать и сам присел рядом. Происходящее… я не могла закрывать глаза на поведение Шатрэна, совершенно немыслимое по отношению к девушке, в которой он видел обычную студентку. Между нами сравнительно небольшая разница в возрасте, он очень молод… и он относился ко мне по-особенному. Этого больше нельзя было отрицать.