Приступить к ликвидации

– Хозяйка! – позвал Никитин, войдя в коридор. – Эй, есть кто живой?

Белов, войдя следом за ним, нажал на рычажок выключателя.

Свет в Москве давно был тусклым, фонарь мутного хрусталя, зажатый по бокам грудастыми серебряными дамами, висел под потолком. Никитин наклонился над темным предметом на ковре.

– Между прочим, котиковая шуба, – сказал он.

Никитин предчувствовал событие, и сердце его наливалось яростью.

– Подожди. – Белов распахнул дверь в комнату.

Большой круглый стол, стулья, картины на стенах.

Вторая дверь – вторая комната. Письменный стол, модели мостов, паровоз с большими медными колесами. Плотный ряд фотографий в темных рамках, написанный маслом портрет человека в путейской форме, диван. Третья дверь – третья комната. Совершенно темная, запах духов и еще чего-то, а вот чего – Белов не понял. Он лучом фонаря пересек комнату. Стены, обитые голубым материалом, голубые шторы, голубой ковер на полу, стол, шандалы со свечами…

На полу лежала женщина в голубом халате, беспомощно откинув в сторону руку.

– Никитин! – крикнул Белов. – Свет! Немедленно свет!

Он наклонился над женщиной, взял ее почти невесомую руку, нащупывая пульс. Наконец под пальцами дрогнула кожа.

– Врача! – крикнул Белов. – Никитин, звони нашим!

Данилов

В странно голубой комнате горели свечи. Свет их прыгающе отражался в двух огромных зеркалах. Пахло лекарствами, духами и ладаном.

Данилов взял со стола странную колоду карт. Выкидывая одну за одной, он глядел на сложное переплетение фигур и цифр на атласных рубашках и вспомнил, как в четырнадцатом году в Брянске, когда он был еще совсем юным реалистом, все покупали гадальные карты девицы Ленорман, предсказавшей гибель Наполеона.

– Доктор, – спросил Данилов, положив карты, – как она?

– Ее ударили тупым предметом по голове, она потеряла сознание. Но сердце крепкое, думаю, все будет в порядке.

Вошел Муравьев, с интересом оглядел комнату.

– Иван Александрович, мы тайник нашли.

– Где?

– В гостиной.

– Пустой, естественно?

– Конечно.

Данилов встал, прошел по коридору мимо сидящих как скованные, испуганных понятых и вошел в гостиную. Огромный ковер был скатан в трубку, и в полу зияло квадратное отверстие.

Данилов подошел, опустился на колени:

– Ну – ка, посвети мне.

Эксперт зажег фонарь, и Данилов увидел металлический ящик, вделанный в пол, крышка его была умело покрыта паркетом, так что почти не отличалась от остальной поверхности.

– Посвети-ка, посвети.

Луч света уперся в дно ящика, покрытое пылью, в углах засеребрилась паутина.

– Я так думаю, что в этот тайник года четыре никто не заглядывал. Ищите, просто так хиромантов у нас в городе по голове не бьют.

Он снова вернулся в эту странную комнату, напоминающую кадр из какого-то немого фильма, которые крутили во время нэпа на Тверской.

– Мы сделали ей укол, – повернулся к нему врач, – надеюсь, что скоро она придет в себя.

И, словно в ответ, женщина застонала и попыталась сесть.

– Лежите, лежите, – взял ее за плечи врач.

– Нет, – неожиданно звучно ответила она и села.

И Данилов увидел глаза. Только глаза. Огромные и темные, казавшиеся бездонными в свете свечей.

– Кто вы? – спросила она.

– Мы из милиции.

– Тогда убейте его.

– Кого?

– Он пришел и потребовал все деньги и драгоценности. Я отказала, тогда они накалили на керосинке гвоздь и начали прижигать мне руку.

– Он или они? – перебил ее Данилов.

– Их было двое…

Женщина замолчала, глядя на Данилова странными, почти без зрачков, глазами. Лицо ее, тонкое и нервное, странно освещенное колеблющимся от сквозняка желтым светом, казалось сошедшим со старой гравюры.

– Потом он ударил меня… – так же в никуда и никому сказала женщина.

– Вы отдали ему ценности?

– Все: и деньги, и золото, и облигации. Он взял все.

– Кто он?

– Виктор.

– Его фамилия?

– Я не помню.

– Где он живет?

– В Камергерском переулке.

– Дом?

– Угловой первый дом, третий этаж, квартира двадцать четыре.

Женщина внезапно начала оседать на подушку, что-то бормоча совсем непонятное.

– Что с ней? – спросил Данилов.

– Так, – ответил врач, – ничего опасного нет, но придется отправить ее в больницу.

Данилов вышел в коридор. Странная обстановка, странная женщина в голубом, ее глаза и слова… Она говорила в сомнамбулическом состоянии. Видимо, в этом и заключался ее секрет как предсказательницы.

– Товарищ подполковник, – в коридор выглянул врач, – знаете, что она сказала про вас?

– Про меня? – удивился Данилов.

– Да. Она сказала: у него будет долгая жизнь, но он увидит много горя.

Данилов вспомнил глаза Ольги Вячеславовны, и ему стало не по себе.

– Доктор, она больная?

– Нет, это странный психический феномен. У нас о нем не любят говорить. Но тем не менее он существует.

– И вы в это верите?

– Я не специалист.

– Странно. Нельзя ли больную перенести в гостиную, мы должны осмотреть ее комнату?

– Ваши люди помогут нам?

– Конечно. Муравьев!

Игорь, застегивая воротник гимнастерки, вышел в коридор.

– Распорядись, чтобы перенесли хозяйку в гостиную, и зайди ко мне на кухню.