Приступить к ликвидации

— На Сивцевом Вражке, зовут Славой. У него чудесные пластинки и патефон заграничный. Мы пили у него чай, разговаривали о театре.

— Вы бывали у этого Славы?

— Да, несколько раз.

— Значит, адрес помните?

— Сивцев Вражек, дом три, квартира один.

Муравьев, сидевший в углу, встал и вышел в другую комнату.

— Вы часто встречались?

— По-разному. Олег много ездил в составе фронтовых бригад.

Вошел Муравьев, положил перед Даниловым бумажку. Иван Александрович прочитал:

«Гостев Олег Борисович в Москве не прописан. В кадрах Москонцерта не значится. В Сивцевом Вражке, 3, квартира 1, проживает Шумов Вячеслав Андреевич. Через час его доставят сюда».

Данилов прочитал еще раз, положил записку в папку.

— Кого из друзей Гостева вы знаете?

— Только Славу и телефонное знакомство с Соломоном Ильичом.

— Гостев приносил вам продукты?

Лена покраснела, помолчала, собираясь с мыслями, и ответила не очень уверенно.

— Приносил... Конфеты... Шоколад... Вино... Недавно несколько банок консервов. Он получаст все это за концерты.

— Пусть так, пусть так. Да вы пейте чай, он, наверное, совсем остыл, — улыбнулся Данилов.

Он смотрел на эту славную девушку и думал о том, сколько раз она смотрела кинофильмы «Цирк», «Машенька», «Горячие денечки». Как ей хотелось стать такой же, как Любовь Орлова и Окуневская. Наверное, она ходила в самодеятельность.

— Кстати, Лена, вы участвовали в самодеятельности?

— Вы знаете, Иван Александрович, я даже училась в драмстудии театра.

— Это, кажется, на площади Журавлева?

— Да. Потом война, эвакуация. Мне предложили уехать, но я пошла на трудфронт. Сейчас работать надо.

— Это вы правы. Только если у вас талант, вы могли бы много пользы принести.

— У нас в типографии есть группа девчат, мы организовали концертную бригаду. В свободное время ездим по госпиталям, выступаем перед ранеными.

— Подождите, я вам горячего чаю подолью. Лена, когда Гостев попросил вас принести шрифт?

— Месяц назад, до Нового года. Я не придала этому значения. Потом он опять завел этот разговор и сказал, какие именно литеры ему нужны.

— А для чего, он говорил?

— Сказал, что приехал Охлопков, организует новый театр. Особый фронтовой театр. Им надо напечатать программы, а литер некоторых нет.

— А печатная машина?

— Он сказал, что в театре есть «Бостонка».

— Гостев обещал устроить вас в театр?

— Да.

— Лена, вы должны нам помочь. Позвоните Соломону Ильичу и попросите Гостева встретить вас завтра, скажите, что все готово.

— Хорошо.

Никитин

Ничего нет хуже, чем ждать да догонять. Люди делом занимаются, а здесь сиди, карауль телефон да этого Соломона.

Никитин сидел на диване. На голове обручи наушников. Тоненький проводок шел к телефонному аппарату. Телефон висел в коридоре на стене.

Хозяин дома, Соломон Ильич Коган, оказался портным. Лет ему было под семьдесят, поэтому к приходу оперативников он отнесся философски.

— Я в вашем МУРе знал одного человека, он допрашивал меня еще при нэпе. Занятный был мужчина.

— А вы, папаша, — прищурившись, спросил Никитин, — и тогда с блатными дело имели?

— Я, молодой человек, имел дело со всякими. Я закройщик, а хорошо одетыми хотят быть все: и директора трестов, и актеры, и, как вы выражаетесь, блатные.

— У вас, папаша, нет правового самосознания.

— Чего нет, того нет, молодой человек. Зато есть руки.

— Я в Туле тоже одного рукастого знал, так ему тридцатку нарисовать раз плюнуть.

— Каждый знает тех, кого знает, — таинственно и непонятно сказал хозяин и пошел в комнату кроить.

В квартире томились еще два оперативника и парень из отдела оперативной техники. Про Гостева хозяин сказал, что это очень милый человек, артист Москонцерта. Шил у него пальто, а потом попросил разрешения дать его телефон девушке Лене.

— У него кошмарная личная драма, — пояснил хозяин, — жена истеричка.

Соломон Ильич, что-то напевая, кроил. Оперативники томились, техник занялся делом, начал чинить электрический утюг, а Никитин рассматривал старые журналы мод.

До чего же хороши там были костюмчики. Брючки фокстрот, пиджаки с широкими плечами и спортивной кокеткой.

Надеть бы такой габардиновый светло-песочный костюм да пройтись по Туле. Смотрите, каким вернулся в родной город Колька Никитин.

Время шло. Телефон звонил редко. Хозяин говорил с племянницей, потом позвонила Лена и назначила Гостеву свидание утром у проходной. Долго Соломон Ильич говорил с каким-то капризным заказчиком.

Положив трубку, хозяин хитренько посмотрел на Никитина и сказал:

— Вот что, молодые люди. У меня есть картошка и лярд. Мы сейчас все это поджарим и поедим. А то вы с голоду умрете. И чаю попьем. Пошли на кухню.

Белов

— Ну, Толик, — сказал Кузин, — как дальше жить будем?