Присутствие. Дурнушка. Ты мне больше не нужна

— Ага, — говорила тогда она, — и теперь он когда-нибудь наконец решится посмотреть на меня.

Лицо Адели под коротко подстриженными волосами и челкой здорово напоминало восточную маску — черные глаза и широкие скулы плюс привычка постоянно щуриться; у Марка лицо было вытянутое, лошадиное, и густые курчавые волосы; смеялся он как-то неохотно и смущенно, не считая тех дней, когда он, в отчаянии бормоча что-то себе под нос, уверял, что желудок у него опять трагически не в порядке или что сердце сместилось куда-то не туда. И все же, как бы они ни отгораживались от всего стеной иронии, оба могли проявить достаточную наивность, чтобы позволить себе увлечься какими-нибудь новыми идеалистическими прожектами, направленными на социальные улучшения, но по крайней мере не ввязывались в них напрямую, а соблюдали некую дистанцию. Сидя в городском офисе на Лонг-Айленде и поглощая ленч, он обычно читал «Нью рипаблик» [17], но частенько заглядывал и в «Нью мэссиз» [18], запивая все это молоком, а иной раз просматривал и «В поисках утраченного времени» на французском, который любил всего лишь чуть больше, чем свою музыку. Они летели в Порт-о-Пренс в шумном салоне лайнера «Констэллейшн» компании «Пан-Американ», и оба при этом всячески старались избавиться от нехорошего предчувствия, что это путешествие обречено стать еще одним звеном в цепочке их ошибок.

Дом Лили О'Дуайер, законченный строительством год назад, нависал над гаванью Порт-о-Пренса подобно бетонному гнезду, прицепившемуся к скале. Спроектированный миссис Пэт О'Дуайер и ее зятем, Винсентом Бридом, в духе Фрэнка Ллойда Райта [19], но в ее собственной интерпретации, дом притягивал к себе все ветры, и они свободно разгуливали по всем его огромным комнатам, влетая в открытые окна. В данный момент миссис Пэт была полностью погружена в перипетии партии в покер с англиканским епископом Таннелом, коммандером Банцем с американского тяжелого крейсера, стоящего на якоре в гавани, и шефом местной полиции Анри Ладрэном. Вокруг них расстилался огромный восточный ковер, доходящий до самых белых стен, увешанных картинами — один Клее [20], один Леже [21]и полдюжины ярких полотен гаитянских художников — самое последнее подтверждение вкуса и проницательности миссис Пэт, поскольку цены на них взлетели до самых небес после того, как она начала их покупать, и задолго до того, как гаитянские художники начали их продавать. Она быстро, в тот же вечер, прониклась симпатией к Адели, поскольку та вполне разделяла ее злобное отношение к правым конгрессменам и членам Республиканской партии в целом за инспирированную ими нынешнюю охоту на «красных» в правительственных учреждениях, что, по ее мнению, было гнусным и лицемерным поношением всех приверженцев Нового курса Рузвельта, а также за то, что именно к этой партии принадлежал печально известный сенатор Маккарти.

Джимми П. заранее рассказал Левинам о миссис Пэт, еще до их отъезда из Нью-Йорка. Начав в качестве социального работника в Провиденсе, штат Род-Айленд, она очень скоро пришла к выводу, что ее подопечным, в большинстве католикам, более всего нужны презервативы, которые в те времена продавались только из-под прилавка, да и то лишь там, где не были запрещены законом. Начав с того, что целыми коробками возила этот товар из Нью-Йорка, где покупала его оптом, она доразвилась до того, что превратилась в их распространителя, а в конце концов завела целую фабрику для их производства, заработав в итоге огромное состояние. Приехав отдыхать на Гаити, она быстро поняла, что здесь в этом приспособлении нуждаются еще больше, и построила еще одну фабрику, на сей раз бесплатно раздавая большую часть продукции различным бесприбыльным благотворительным организациям. Сейчас, приближаясь к восьмидесятилетию, миссис Пэт была по-прежнему хороша собой, с разлетающимися серебряными волосами и спокойным, как вода в пруду, взглядом ярко-синих глаз, и вела жизнь, в основном заключавшуюся в попытках убедить людей всегда говорить по существу дела. Нетерпение заставило ее отречься от католицизма и примкнуть к последователям христианской науки, которую она интерпретировала как опору на собственные силы, демонстрируя таким образом свои предпринимательские устремления и, в более широком смысле, свою цель — создание социалистического общества, которое обо всех заботится.

Лили, ее дочь, растянулась в шезлонге, стоявшем возле карточного стола, и читала «Таймс» трехдневной давности.