Присутствие. Дурнушка. Ты мне больше не нужна

Но была в характере Тони и другая черта, которая проявлялась во время вынужденных перерывов в работе. До нападения японцев на Перл-Харбор на верфи работало около шести тысяч человек, сейчас их число приближалось к шестидесяти тысячам. И вполне естественно, все они иной раз скапливались в невообразимых количествах в одном помещении, а регламент ремонтных работ, которые должны всегда вестись поэтапно, не позволял большинству приняться за работу немедленно, но не допускал и их отсутствия. Начинался вынужденный перерыв. Случалось, сварщик не мог начать сварку, прежде чем обрубщик закончит срубать старый сварной шов, и вот он сидел и ждал вместе с помощником или напарником. Резчик не мог начать резать стальной лист, пока его помощник не подтянет вытяжной вентиляционный шланг, а тот не мог это сделать раньше, чем другой резчик, работающий в другом конце прохода, не закончит работу, вот он сидел и ждал; сверловщик не мог начать сверлить, пока разметчик не нанесет керном по стали метки для будущих отверстий, а тому было запрещено их наносить, пока электрики не сняли всю проводку на другой стороне переборки, которую он должен просверлить, вот он сидел и ждал. Единственным выходом из такой ситуации было сыграть в кости или дождаться, пока Тони начнет издеваться над всеми, передразнивая их повадки, или выберет себе новую жертву для насмешек и оскорблений и весь расплывется в улыбке, которая при наличии дыры в зубах неизменно вызывала у всей компании истерический хохот. После таких приступов веселья Тони всегда чувствовал себя подавленным — они напоминали ему о его неудачах, об отсутствии у него гордости, власти, качеств настоящего лидера. Лучано вряд ли стал бы паясничать в отсеке ремонтируемого крейсера, демонстрируя всем, каким глупым и смешным он может выглядеть с дырой во рту вместо зуба.

Сегодня, в этот ранний январский вечер, когда уже стемнело, а ветер вышибал из глаз слезы, Тони Калабрезе, торопливо топая по старым улочкам верфи, решил, что нынче точно будет работать где-нибудь внизу, на нижних палубах. Даже здесь, на узких улочках верфи, загораживаемых зданиями, ветер был свирепый — а как оно будет на верхней палубе, открытой всем ветрам с залива? Кроме того, ему не хотелось нынче слишком переутомляться — в полпятого утра у него было назначено свидание. Он мысленно прошелся по всей программе: Дора будет ждать его к завтраку в забегаловке Болди; к шести утра он заявится домой, чтоб переодеться и принять душ; потом, в семь, кофе с ребятами, прежде чем они уйдут в школу, потом, наверное, надо будет немного поспать, до девяти или половины десятого, потом прихватить Дору и в десять заделать «большой выход» в ресторан Фокса; в двенадцать уже быть у Доры: трах-перетрах и добрый сон до полтретьего или трех, а затем забежать домой, переодеться в рабочий комбез и, возможно, пообщаться с ребятами, если они рано вернутся из школы, а потом — в сабвэй и на верфь. Впереди у него был отличный день и никаких осложнений.