Читаем Присвоение полностью

Присвоение

Марина Анатольевна Кистяева

Его бедро оказалось в нескольких сантиметрах от её.

Как так… Он специально! Знал, что она не сможет отодвинуться никуда! Потому что некуда!

– Я забрал противоукачивающие препараты. Примешь перед полетом.

Женя поспешила сделать глоток лимонада.

Вот почему Барсов такой? Почему раскачивает её эмоции постоянно? Разве это правильно? Чего он добивается?

И добивается ли.

<p><strong>Глава 13</strong></p>

Женечка выглядела потерянной.

Похлеще, чем в первый день, когда Степан с ней познакомился. Сидела рядом на диване, грустила. Делала вид, что всё хорошо, но ни хрена не было хорошо.

Степан не выдержал, закинул руку девочке за спину и уверенно притянул к себе. Свет в кинозале давно притушили. Потеряшка сначала напряглась и явно собиралась руку скинуть. Он чувствовал, как внутри девочки шла борьба. Потом Женя сникла и прильнула к нему.

Правильное решение, умничка.

Барсову чертовски нравилось держать её в своих руках. Особенно притихшую и спокойную. Не ершистую. Хотя и ершистую тоже. После активного дня на воздухе не хотелось никаких баталий, даже словесных.

В какой-то момент Степану показалось, что Женя уснула. Он перебирал её волосы, наслаждаясь их мягкостью.

Потом кто-то включил свет, за что сразу этому кому-то захотелось переломать руки, и очарование исчезло. Женя мгновенно подскочила, точно опасалась, что её увидят в объятиях Барсова. Степан недобро прищурился и послал взгляд Потеряшке, но та сделала вид, что ничего не поняла. Напротив, вскочила с дивана, пожелала всем спокойной ночи и была такова.

– Ретивая у тебя художница, – Игнат не забыл позубоскалить, когда они спустя полчаса вышли подышать свежим воздухом. – Серьезно у вас или так… побаловаться?

– С какой целью интересуешься? – Степану не нравились вопросы про Потеряшку.

– Рус на неё нацелен. Смотрит, как кот на сметану. Ждет не дождется, когда отсюда свалим и он за неё возьмется.

– Пусть завернется, – раздраженно бросил Барсов.

Барсов всегда честно оценивал себя и свои ощущения. Не скрывал, что его подбешивает внимание других мужчин к Жене. Ему с недодругом Вовой разобраться ещё предстоит, а тут другие уже выстраиваются.

– Курить будешь?

– Ты же бросил?

– Да я так спросил…

Через час Степан стоял у двери Потеряшки и сдержанно постучался. Ответом ему послужила тишина. Мужчина заскрежетал зубами. Если эта красота снова направилась в джакузи, он не будет мелочиться. Ему совершенно не нравилась мысль, что свидетелем её «игр» может стать любой, кому не спится ночью!

Степан уже собирался разворачиваться и направляться вниз, проверять чертово джакузи, не дающее Жене спокойно спать по ночам, когда послышался поворот ручки и дверь открылась.

Перед ним предстала заплаканная Потеряшка. Она успела умыться холодной водой, но красный нос и воспаленные глаза скрыть не удалось.

– Таак, я вхожу, – категорично заявил Барсов, отодвигая в сторону девочку.

Та поежилась, но впустила его.

– С чего мокроту развела?

Вопрос был не риторическим, но отвечать на него никто не спешил. Зато Степан успел оценить не только заплаканные глаза Потеряшки, но и её вид в целом. На девочке была тоненькая маечка для сна и короткие шорты, в которых противопоказано поворачиваться к мужчине спиной.

Женя имела неосторожность повернуться.

С её-то бедрами… и «бразильской» попочкой.

По горлу Степана точно наждачкой проверили. Во рту образовалась слюна. Он сразу забыл, зачем пришел, пришлось напомнить.

– Ты что-то хотел, Степан? Поговорить? Если последнее, давай завтра или… – Женя, думая, что он не видит, поднесла руку к уголку глаза и смахнула слезинку, которая, несмотря на все усилия, подвела девушку и выступила.

Степан сам не заметил, как оказался рядом с Женей.

Он ненавидел женские слезы. В любых их проявлениях. Раньше реагировал очень остро, со временем эмоции притупились. Барсов не доводил своих женщин до слез, манипулировать с помощью них собой не позволял. Четко и быстро обрубал любые порывы.

Но Потеряшка…

Её слезы отозвались в душе чем-то забытым, какой-то щемящей тоской, желанием во что бы то ни стало разобраться и наказать тех, кто её обидел.

А её обидели.

Он помнил.

Степан снова положил руки на плечи Потеряшки и развернул девушку к себе лицом.

– Скажу один раз: рассказывай.

Он верил, что Женя не дура. Женскую глупость он признавал, иногда от неё никуда не деться. Не хотелось бы столкнуться с ней и сейчас.

Несмотря на слезы, лицо Жени было бледным. Глаза – на пол-лица. Большие, ахренеть какие. В них утонуть – плевое дело.

Женя шумно вздохнула, отчего её грудь призывно поднялась и опустилась. Лифчика на девушке не было, маленькие соски натянули ткань.

– Я позвонила Вове, – выдохнула она на удивление спокойно, без поспешности.

Степан ожидал нечто подобного, но всё равно оказалось неприятно.

– Мы поговорили. И я… Глупо как-то всё… Да и вообще…