Присвоение

– Я встретил Женю ночью. На дороге. Без денег. И без связи.

На этом они разошлись. Степан с Владимиром сели в машину и уехали, оставив Вову в перелеске.

– Я думал, будет хуже, – Владимир не скрывал иронии.

Степан ответил ему тем же тоном:

– Я тоже.

– Тормознул?

– Тормознул. А чего с него взять? Парень… неплохой. Завяз в токсичных отношениях, зациклился. Ничего, пройдется пешком, прогуляется – может, мозги на место окончательно встанут.

– Окончательно?

– Рули давай, Владимир.

Степан прикрыл глаза. Он не пожалел Вову. Тот не нуждался в жалости. Он нуждался в уроке.

Вынесет из него парень что-то толковое или нет – ему решать.

Прежде чем поехать домой, Барсов заехал к Валгарову. Обсудили рабочие моменты. Степан посетовал, что, может, пора Владимира забирать назад, на что нефтяник покачал головой.

– Рано.

От предложения выпить Степан отказываться не стал.

К дому Владимир его привез уже ближе к полуночи. День выдался в общей массе не хлопотный. Спать не хотелось. Поэтому Степан, прикрывая входную дверь, уже знал, что поднимется в кабинет и ещё немного посидит там. В одиночестве подумает. Иногда полезно.

Его планам не суждено было сбыться. Мужчина успел раздеться и разуться, как на кухне вспыхнул свет от напольного светильника. Обычно Галина не оставалась в доме ночевать, только если он её просил.

Значит, Потеряшка.

Она сидела, его ждала.

Послышались легкие шаги, и в коридоре показалась Женечка.

Снова в своих обтягивающих лосинах, которые именно на ней воспринимались им, как красная тряпка для быка. Нельзя с такими формами, как у Женечки, носить вещи в обтяжку.

Хотя…

Если бы Потеряшка была его, он бы лично наряжал её и в более откровенные штучки.

Девочка шла осторожно, ступая сначала на носочки. Степан выпрямился, любуясь ей.

И лишь когда она подошла ближе, посмотрел ей в лицо.

Ожидаемо сосредоточенное.

– Почти получилось, – прокомментировал Степан, складывая руки на груди.

Разговаривать в коридоре – не лучшая идея, но пока другого развития не намечалось.

– Что «почти получилось»? – буркнула Женя, сбитая с настроя его фразой.

– Скрыть эмоции.

– Я и не пыталась! – фыркнула Женя, всё ещё сохраняя видимую невозмутимость.

Степану хватило одно жеста – он вздернул бровь кверху, чтобы заслоны у девушки рухнули с поражающей быстротой. Она засопела, на лице кое-где от негодования проступили красные пятна, скрывающиеся за веснушками.

– Говори, – коротко приказал Степан, всё ещё надеясь, что Женечка одумается и не сделает то, что намеревалась.

Девушка открыла рот, набрала побольше воздуха и выдохнула:

– Я знаю, где ты был.

– Неужели?

– Да! И я знаю, что ты делал.

– Звучит очень обличительно. А ещё напоминает название ужастиков, популярных в нулевые.

Его вроде и забавляли порывы Жени высказаться. Говорить надо всегда. Когда молчишь, то недоразумения копятся.

Только почему она молчала, когда он спрашивал? И говорила, когда лучше помолчать? Час поздний, мужчина нетрезв. К чему демагогия?

Правильно, ни к чему.

Степан продолжил изучать Женю. Молоденькая ещё. Крошечная. Куда ему с ней? Будь она на несколько лет старше, сейчас бы не стояла, не смотрела бы на него с осуждением, не пыталась бы сказать, насколько он неправ, что посмел вмешаться в её жизнь.

– Ты… встречался с Вовой, да? – задала Женя интересующий её вопрос.

– Ты знаешь ответ.

– Зачем ты так?

– Как, Женечка?

– Вот так. Ты не имел права вмешиваться и…

Она сбилась, хотела продолжить, снова набрав воздуха в грудь, но Степан не позволил. Двинулся в её сторону, медленно сокращая расстояние между ними. Женя пыталась сохранить невозмутимость и стойкость. Даже покачала головой и выставила руку вперед.

Но куда там…

Степана медленно закручивало в тугой узел. Злость полыхнула в груди. Он не ждал слов благодарности и понимания. Он делал то, что считал нужным. Когда забирал её к себе, когда поселял в доме.

Девушка сделала шаг назад. В полумраке Степан не мог выхватить выражения её лица – она попала в тень. Что-то темное, яростное примешалось к злости. Или ночь искажала краски? Или эта последняя рюмашка всё-таки была лишней?

– Продолжай, Потеряшка, что же ты замолчала, – вкрадчиво заметил он.

В движениях девушки появилась осторожность. Поняла, что подергала тигра за усы? Барс мог поклясться, что у Женечки способность дразнить мужчин – врожденная. В частности – его.

– Ты какой-то странный сегодня, – тише произнесла она, снова отступая.

– Разве?

– Да. Какой-то… опасный.

– Ты хочешь поговорить о моих приобретенных качествах?

– Нет! То есть… Черт, Степан…

– Не ругайся.

– А ты не сбивай меня! И вообще! Ты так надвигаешься на меня, что…

– У тебя, помимо того, что ты тараторишь, есть ещё привычка недоговаривать.

– И что? – Женечка сразу встала в позу. – Если я такая вся несовершенная, то почему ты смотришь на меня, как кот на сметану?

Слова сорвались с её губ самопроизвольно, потому что Женя сказать-то сказала, и лишь потом подумала. Мгновенно зажала рот ладонью, чтобы не ляпнуть что-нибудь ещё.

Степану и этих слов оказалось достаточно. Планка, которая удерживала его самообладание, рухнула, подогретая словами несносной девчонки в чертовых лосинах!