Присвоенная

Я почти спала, когда в люк постучали. Сон тут же исчез, сердце резко забилось — я испугалась, потому что отвыкла от этого звука, предоставлявшего выбор: впустить гостя или нет. Справившись с собой и откинув крышку, я увидела Кайла. Сосредоточенный, он скользнул в комнату, бесшумно прикрыв люк за собой, и тут же потянул меня в дальний угол.

— Ты двинулся умом? — я не могла прийти в себя, пораженная. — Не понимаешь, что будет, если Кристоф узнает? Жить надоело?

Происшедшее с нами почти никак не отразилось на Кайле, не считая многочисленных синяков и ушибов, полученных при падении. Кристоф не сказал ему ни слова. Но осязаемо тяжелый, чудовищный взгляд давил на Кайла каждый раз, когда тот оказывался в его поле зрения. Кристоф не считал нужным (или не мог?) скрывать этот взгляд, и я чуяла нутром — это было очень плохо.

Не обращая никакого внимания на мои бурно высказываемые опасения, Кайл повернул меня к тусклому свету окна, взял за подбородок и нахмурился. Бледная кожа, обескровленные губы, синяки под угасшими глазами — я увидела себя его глазами.

— Диана, я… — он замолчал, будто в нерешительности, поглаживая мою щеку, — хочу сохранить тебе жизнь.

Он хотел сказать что-то другое, и я знала что. Наверное, именно поэтому говорить и не имело смысла.

Сосредоточенное выражение вернулось, и, жестом призывая меня к молчанию, он быстро и тихо заговорил:

— По непонятным мне причинам количество крови, которое у тебя ежедневно берут, очень скоро увеличится. Да, я знаю, это безумие. И так превышена максимально допустимая доза. Если честно, для меня загадка, как ты еще держишься… Мне непонятна их логика, ведь «драгоценное лекарство» попросту иссякнет! — его лицо перекосилось от ярости. — И если кровопотеря повысится, дольше месяца ты не проживешь… — пальцы больно впились в мою кожу. — Я не допущу этого!

— Но, Кайл…

— Послушай меня, Диана, я много лет провел рядом с этими существами и знаю, что обоняние значит для них несоизмеримо больше, чем для нас зрение. Вот, возьми, — он торопливо достал из кармана пузырек с темной жидкостью и вложил в мои руки, скрепляя их поверху своими. — Моя личная разработка. О ней не знает никто! Этот препарат может изменить на некоторое время (приблизительно на два часа) твой запах, сделать тебя «невидимой» для них. Ты сможешь ускользнуть! — его слова и взгляд горели воодушевлением. — Я достану новые документы, дам денег, и ты уедешь как можно дальше и начнешь новую жизнь!

Это звучало сказкой. Я слушала и не решалась поверить, что мои загнанные в самый дальний уголок сознания безумные, безнадежные мечты о свободе могли стать реальностью. Стоило лишь впустить их в свое сердце, и я ощутила, как остаток моей сверхценной крови забурлил в венах, как заблестели мои глаза — ко мне вернулась сама жизнь!

Перемена во мне не укрылась от Кайла, и он улыбнулся.

— Но куда я уеду? И как мне убежать, здесь охрана? Кроме того, ведь их зрение и слух останутся в порядке?.. — вопросы толкались в моем взвинченном уме.

— Уедешь, куда захочешь, главное — чтобы я не знал куда, — его взгляд был как никогда серьезен. Несколько секунд прошли, пока я осознала, что это значило: ему придется ответить за мой побег.

— Нет, Кайл, нет, я так не могу! Нет!.. Неужели ты не понимаешь? Я не могу так! — внутри все пульсировало от боли.

Моя мечта стремительно угасала свечой. Я не была согласна заплатить такую цену.

— Тише, Диана, послушай меня, послушай же! Если мы не попробуем, близкий конец неизбежен для тебя, — его губы беззвучно добавили что-то («…а значит — и для меня»?), и он тут же яростно отрезал: — Я не позволю этому случиться! Нет, слушай… я не собираюсь сидеть и ждать смерти — как только пойму, что твоя попытка удалась, сбегу сам! Даю тебе слово.

— Но… если ты не будешь знать, где я, как же ты найдешь меня? — это был мучительный вопрос.

Кайл улыбнулся и коснулся моей щеки.

— Не могу даже представить себе, чтобы не нашел. — Его глаза ласкали мое лицо. — Но даже если не найду… Я смогу жить дальше, потому что буду знать: ты живешь тоже.

— Но как мне убежать, Кайл, ведь меня стерегут день и ночь?

Неудавшаяся попытка побега из родительского дома была лучшим тому подтверждением.

— Нас могут подслушивать даже сейчас! — Эта мысль запоздало встревожила меня.

— Не бойся, я… предпринял определенные меры, чтобы у нас была возможность поговорить. Подумай сама, разве позволил бы Кристоф нашему разговору продолжаться?

Он был прав. Мне лишь хотелось верить, что сделанное Кайлом не обнаружится, его жизнь и так висела на волоске, раскачиваясь под порывами безжалостного ветра судьбы.

Он торопливо продолжил:

— Главное, чтобы ты смогла выбраться из дома на день или хотя бы — на несколько часов. Скажи, что хочешь проведать родных, — это не вызовет вопросов. Дело в том, что моему препарату нужно примерно полчаса, чтобы подействовать, запомни это. И где бы ты ни была потом, после побега, пользуйся им, даже если и не заподозришь близкое присутствие опасности…

— Насколько близкое?

— Сотня километров.

Мои глаза округлились — невозможно было в это поверить.