Присвоенная Тёмным. Проклятая Любовь (СИ)

– Больше у меня чистых запасных вещей нет, придётся пока что довольствоваться этим, – сказал он, укладывая их на небольшой сухой камень.

Затем мужчина достал два небольших брусочка мыла, приятно пахнущих травами и лесными ягодами, и пару не особо больших полотенцев.

– Вернусь через полчаса, – полуулыбка коснулась губ Рэна.

– Спасибо, – благодарно кивнули мы с Яной.

Перед тем как уйти, Даррэн еще раз окинул нас заботливым взглядом, словно пытаясь защитить одним только своим присутствием.

– И да, не заходите в воду слишком далеко, – предупредил он, и в его манере прозвучала серьёзность. – Мирная только заводь, у которой вы и будете приводить себя в порядок, а сама же река сильная, опасная.

Мы с Яной посмотрели на бурлящие потоки вдали, которые разбивались о высокие выступающие из воды острые камни, и по коже пробежали мурашки. Да, в такую реку лезть нельзя. Благо, что нам повезло, и здесь оказалась тихая заводь.

Когда фигура Даррэна растворилась среди пушистых хвойных кустов, мы остались окруженными лишь шёпотом ветра, шумом воды и щебетом ночных птиц.

Я присела на край берега, наблюдая за течением заводи. Легкий ветерок играл с поверхностью воды, создавая мягкие ряби, а небольшие волны облизывали берег, словно пытались его обнять.

Собравшись с духом, я протянула руку и позволила холодным каплям скользнуть по кончикам пальцев. Вода была ледяной, куда холоднее, чем я предполагала – она казалась наполненной дыханием самой горы, с которой и брала своё начало. Каждое прикосновение к родниковой воде напоминало о глубине и дикости мест, через которые она протекала.

Несмотря на первоначальную дрожь, я сделала глубокий вдох и, ободрённая решимостью освежиться в этой подаренной природой живительной прохладе, постепенно погрузила руки в заводь.

– Холодная, жуть! – пробормотала Яна, коснувшись воды босой ногой.

– Зато какая чистая… – восхищенно прошептала в ответ.

Я почувствовала, как холод проникает прямо под кожу, медленно забирая из неё тепло моего тела. Но с каждым следующим мгновением неприязнь к холоду уступала место ощущению освежения.

Быстро разделась до гола и вошла в мягкое, почти не ощутимое течение заводи, намочив ноги по щиколотку.

После небольшой паузы, чтобы привыкнуть к температуре, я не спеша двинулась дальше. Мои движения в воде были медленными, осознанными, каждый шаг погружал меня в объятия заводи до тех пор, пока она не достигла моей талии. Я сделала глубокий вдох и присела, позволяя холодной воде омыть меня целиком, забирая все тревоги и ужасы пережитого.

Я позволила себе покружиться, создавая беспорядочные водные узоры вокруг, наслаждаясь тем, как брызги разлетались от волны, сбитой моей рукой.

– Ты словно холода не ощущаешь, – стуча зубами, сказала Яна, заходя в воду следом за мной.

– Это первые мгновения так ужасно, потом полегче, – ответила ей, улыбнувшись. Конечно же, холодно было и даже сильно, но я старалась насладиться нашим купанием и отрешиться от всего этого ужасного мира, наполненного нечистью и несправедливостью.

Заводь, несмотря на свой видимый спокойный характер, была полна скрытой силы, и я осторожно, с учётом предупреждений Даррэна, избегала глубоких участков, где подводное течение могло таить опасность. Вместо этого я выбрала место, где вода была приятно спокойной, и где я могла наслаждаться ощущением чистоты и естественного обновления.

Купались мы недолго. Всего лишь несколько минут, на больше не хватило сил. Как бы я не старалась отрешиться от холода, но он взял своё. Выйдя из реки, мы плотно обернулись полотенцами, трясясь и чувствуя, как покалывает кожу тысячами маленьких иголок.

Надев выданные Даррэном рубашки, которые были достаточно велики, почти до колен, мы ощутили истинное блаженство после освежающего купания.

– Нужно белье постирать, – вздохнула, не желая надевать грязное.

– Точно, – поддержала Яна, подхватывая свои вещи. – Потом придумаем где его можно посушить, чтобы оно не стало достоянием всего лагеря.

Мы отошли чуть в сторону, нашли укромное местечко и начали стирку.

– Мне даже сложно представить какое лицо было бы у Бронса, если бы он увидел твоё развешанное бельё. Он лишний раз посмотреть на тебя стесняется, когда ворот твоей рубашки задрался и открыл на миллиметр больше, чем положено, – сказала я и хитро посмотрела на девушку.

– И это ему ещё повезло, что я не в стрингах. А то и не понял бы, что за верёвочки такие, – Яна звонко рассмеялась.

Настроение поднялось, и мы забылись на миг, продолжив наши размышления, как давние подруги, относительно того, как можно ещё сильнее шокировать такого бравого, но жутко скромного воина как Бронс.

Но наш разговор внезапно прервался. Услышав странный звук, мы замерли, боясь пошевелиться. Всё веселье и беззаботность словно ветром сдуло.

До нас донеслись шорохи, треск и шум в кустах. Звуки были достаточно громкими, чтобы их не услышать. Мы обе гулко сглотнули, понимая, что нам не послышалось.

Сердце пропустило удар, по позвоночнику от самой шеи и до копчика проскользил жалящий холод, в преддверие чего-то ужасного.