Присвоенная

«Если не получилось умереть, — пришла мысль, — придется еще пожить».

Ночная прохлада снова заставила съежиться. В постель бы, под одеяло…

— Я устала, — мой голос звучал хрипло и простуженно. — Делай что хочешь, но отвези меня домой!

Кристоф хмыкнул, а потом склонился ближе к моему лицу:

— Рано еще.

— Что рано?

— Рано еще делать, что хочу.

Когда до меня дошло, что подразумевали его тон и взгляд, я лишь вздохнула, качая головой. Должно было бы стошнить. Но, наверное, к данному моменту черта, за которой меня уже ничто не могло шокировать, осталась позади, и поэтому я не в силах была реагировать естественно.

— Как же ты меня достал… Ты хочешь казаться умным, а на самом деле просто не способен найти хорошую отговорку, чтобы не быть лишним в моей жизни, — я с трудом поднялась с земли. — Отвези меня домой! Я замерзла и спать хочу! Немедленно!

Не топнуть ногой стоило мне усилий.

— Это приказ? — голос Кристофа был полон иронического недоумения.

— Ну что ты! Кто я такая, чтобы приказывать тебе?!

Мою язвительность резко оборвали:

— Совершенно верно, ты — никто.

Он сказал это так убежденно, что бесчисленные ледяные иглы вонзились в мою кожу, и на какой-то миг я на самом деле ощутила свою ничтожность рядом с ним: в его власти было решать — умереть мне или жить. И если жить, то как именно… Он был хозяином моей судьбы.

Но я стряхнула наваждение и зло произнесла:

— Может, я и никто. Но тогда… К чему столько чести? Ты следишь за мной, постоянно рядом, жизнь мне спасаешь. Кстати! Забыла тебя поблагодарить. Огро-о-мное тебе спаси-и-бо! — я низко склонилась, паясничая, но тут же поднялась и почти выплюнула ему в лицо: — Кем бы я ни была, но я важна для тебя, Кристоф! Давно поняла!

Он сжал кулаки, и появилось ощущение, что вот сейчас этот монстр меня ударит…

Но он лишь скрипнул зубами:

— Очень скоро, Снегова, у тебя прав останется не больше, чем у дворовой собаки. Попадешь под управление моей семьи! Будешь полы драить, серебро чистить — будешь при деле. И мне уже не придется носиться с тобой, будто ты что-то большее, чем просто человек. Я наконец-то освобожусь от наблюдения за тобой… и от тебя самой…

Кристоф говорил со странной нотой обреченности, но в то же время так яростно, что я подумала, может быть, он и не шутит.

Но долго думать о чем-либо я уже не могла: ноги меня еле держали. Поэтому решила со всем соглашаться, если это хоть на шаг приблизит меня к подушке.

— Вот и хорошо. А пока отвези меня домой. П-пожалуйста, — на последнем слове мои глаза уже закрывались.

Едва сев в машину, я погрузилась в сон.

Так закончился мой выпускной, один из самых счастливых дней для нормальной девушки…

А утром я проснулась в своей постели и долго пыталась сложить вместе обрывки вчерашних воспоминаний. Но совершенно не могла определить, кто отнес меня в спальню и раздел… И был ли человек, сидевший у моей постели до утра, реальностью или обычным сном.

* * *

Едва окончив школу, я потребовала у моих весьма обеспеченных родителей отдельное жилье. Привыкшая к их практически полному безучастию в моей судьбе, я не сомневалась, что проблем с переездом не возникнет. Скорее наоборот, они будут даже рады избавиться от нежеланной, а теперь еще и непутевой дочери…

Но меня ожидал сюрприз: и мать, и отец настаивали, чтобы я ни в коем случае не покидала дом. Я была удивлена и раздражена одновременно — слишком поздно они проявили свою заботу! К тому моменту их мнение уже ничего не значило, и так или иначе, но оставаться я не собиралась.

Однако, как оказалось, против была не только моя семья.

Он ворвался в мою комнату, лишенный привычной сдержанности и равнодушия, — разъяренный! Напуганная воистину нечеловеческим выражением его лица, я попятилась к стене…

— Собираешься? — Кристоф был необыкновенно любезен.

— Как видишь, — ответила я, громко сглотнув, теснее вжимаясь в стену. Внутри все дрожало.

Наконец он обратил внимание на мою позу и саркастически заметил:

— Да ты, похоже, меня боишься?

— С чего ты взял? — я, наперекор своему ужасу, отошла от стены.

Он шагнул ближе. Во мне все молило: отступи! Но я немыслимым усилием воли держала тело в повиновении. Он сделал еще один шаг. Я уже еле дышала. Еще один… и он оказался почти рядом и быстрым, неуловимым движением руки коснулся моей шеи. Я услышала барабанную дробь своего сердца под его пальцами.

Губы Кристофа скривились в отвращении.

— Ты и представить не можешь, как надоела мне за восемнадцать лет!

— Ах, извини, что со мной столько проблем! — вся злость, накопившаяся за последние дни, вырвалась наружу вместе с восклицанием. — Вот только один вопрос: кто тебя просил меня… — я тщетно искала подходящее слово, — опекать?! Насколько помню, я тебе в компанию не навязывалась!

— Да если бы ты знала, сколько раз я тебя спасал от смерти, ты бы молчала, глупая!