Притаившийся ужас

Поутру горожане и патрульные пошли за дрожащими от страха горцами на то место, куда, как они утверждали, приходила смерть. И смерть действительно побывала там. Земля под деревушкой просела от удара молнии, уничтожив несколько провонявших потом хижин, однако гибель имущества бледнела рядом с уничтожением живых существ. Из семидесяти пяти человек, населявших это место, не осталось ни одного живого. Изрытая земля была залита кровью и усеяна человеческими останками с явственными метками дьявольских зубов и когтей, однако не удалось проследить никаких следов, ведущих от этой бойни. Все быстро сошлись на том, что побоище мог устроить какой-то ужасный зверь, и ни у кого язык не повернулся сказать, что таинственная гибель людей могла оказаться групповым убийством, характерным для нравственно опустившихся общин. Делу дали ход лишь тогда, когда нашлись примерно двадцать пять жителей деревни, избежавших гибели, но даже после этого трудно было поверить, что уцелевшие перебили вдвое больше народу. И твердо было известно одно: летней ночью с небес ударила молния и оставила после себя мертвую деревню и ужасающе изувеченные, изодранные когтями и зубами трупы.

Округа была взволнована, люди немедля связали происшедшее с проклятым домом Мартенса, хотя он и отстоял от деревушки на три мили. Патрульные отнеслись к этому скептически; они среди прочего обследовали и особняк, нашли его совершенно заброшенным и оставили это дело. Деревенские же и хуторские жители, напротив, обыскали его тщательнейшим образом, перевернули вверх дном все в доме, обшарили прудики и ручьи, порубили кустарник и прочесали ближние леса. Все понапрасну: погибель, явившаяся неизвестно откуда, не оставила никаких следов, кроме смерти.

Ко второму дню розысков все дело подробнейшим образом было описано в газетах – репортеры заполонили окрестности Вершины Бурь. Газетчики взяли множество интервью у местных старух, дабы прояснить подробности страшного события. Я, будучи знатоком всяческих ужасов, поначалу следил за этим с ленцой, однако через неделю ощутил тамошнюю атмосферу и до крайности встревожился. Так что пятого августа 1921 года я уже был среди репортеров, толпившихся в гостинице Леффертс-Корнерс – деревни, ближайшей к Вершине Бурь, и штаб-квартиры следствия. Еще три недели, и репортеры рассеялись, развязав мне руки для опаснейшего предприятия, основанного на тщательном исследовании местности, которое я тем временем провел.

Итак, летней ночью, под отдаленные раскаты грома, я оставил автомобиль и двинулся со своими вооруженными помощниками вверх по холмистой земле, к дому на Вершине Бурь. Лучи электрических фонарей прыгали по призрачно-серым стенам, маячившим впереди, за гигантскими дубами. В эту скверную ночь, при этом слабом освещении обширное коробчатое строение смутно намекало на угрозу, невидимую при свете дня. Однако же я не колебался, ибо меня вела яростная решимость проверить свою идею: гром вызывает демона смерти из некоего страшного тайного убежища, и, будь этот демон существом во плоти или ядовитым облаком, я намерен был посмотреть на него собственными глазами.

Развалины уже были внимательнейшим образом обследованы, и план подготовлен: местом моего ночного бдения станет комната Яна Мартенса, убийство которого было средоточием местных легенд. Я неясно чувствовал, что жилище этой давней жертвы насилия подойдет мне лучше всего. Комната была примерно в двадцать квадратных ярдов; там, как и в других помещениях, валялись деревяшки, некогда служившие мебелью. Спальня располагалась на втором этаже, в юго-восточном углу здания; широкое окно выходило на восток, узкое – на юг; оба были без рам и ставен. Напротив большого окна помещался огромный голландский очаг; на его изразцах была изображена притча о блудном сыне. Напротив узкого окна в стенной нише стояла широкая кровать.

Шум деревьев приглушал гром, но с течением времени он становился все слышнее. Мы занялись детальным исполнением моего плана. Прежде всего прикрепили к подоконнику широкого окна три веревочные лестницы – их мы принесли с собой. Я знал, что они опустились в надлежащем месте; это было проверено. Затем приволокли из другой комнаты остов широкой кровати с пологом, поставили ее перед окном, устлали еловыми ветвями и легли отдыхать с пистолетами наготове: пока двое спали, третий бодрствовал. Откуда бы ни появился демон, у нас был путь для отступления. Если он появится изнутри дома, уйдем по лестницам; если снаружи – через дверь. Судя по предыдущему нападению, он не должен нас особо преследовать.

Я сторожил с полуночи до часу, а затем, несмотря на зловещую обстановку, на незащищенное окно и приближающуюся грозу, почувствовал, что неодолимо засыпаю. Рядом лежали два моих товарища, Джордж Беннет со стороны окна и Уильям Тоби со стороны очага. Беннет спал: он явно ощущал ту же необычную сонливость, что обуяла меня, так что пришлось назначить на следующую вахту Тоби, хотя и он клевал носом. Удивительна была настойчивость, с которой я всматривался в очаг.