"Притащенная" наука

Ученики, само собой, мгновенно прокляли своего учителя. А.М. Панкратова, М.В. Нечкина и др. не столько топили Покровского – он уже и так не жил, – сколько спасали себя, ибо им предстояло отмыться перед партией от «покровщины». Панкратову, к примеру, насмерть запугали тем, что арестовали ее мужа, многих коллег и сотрудников, неоднократно прорабатывали ее «непартийное поведение». Это продолжалось до тех пор, пока 27 августа 1936 г. ее не исключили из ВКП(б) и даже насильно выслали в Саратов. Нечто подобное тогда проделывали со всеми наиболее талантливыми учениками Покровского.

В 1937 г., особенно после февральско-мартовского пленума ЦК ВКП(б), тон критики «школы Покровского» стал еще более резким и нетерпимым. Но он приобрел и свой особый, жуткий окрас. Все были люди опытные и понимали: сегодня некий имярек – просто сторонник антимарксистской школы Покровского, завтра – враг народа и имя его должно было быть вымарано из истории. По этой именно причине критика носила характер схоластической демагогии: имена историков не назывались, топтались сами труды Покровского и поносилось только его имя.

В 1938 г. вышел «Краткий курс истории ВКП(б)», в нем Сталина было более чем достаточно. Но именно выход этого «Курса» вызвал к жизни специальное постановление ЦК ВКП(б) от 14 ноября 1938 г. «О постановке партийной пропаганды в связи с выпуском “Краткого курса истории ВКП(б)”». Если что и было отрицательного в исторической науке, отмечалось в этом постановлении, то только потому, что некоторое время назад в ней орудовала «так называемая школа Покровского».

В 1943 г. к очередной годовщине ВОСРа (Великой Октябрьской социалистической революции) академик Б.Д. Греков писал: «Не сразу историки СССР нашли свой путь… Главная помеха в развитии исторической науки в нашей стране и, в частности, в изучении нашей страны – так называемая школа Покровского – была преодолена при содействии И.В. Сталина. После этого наука наша получила широкий простор, освободилась от ненаучного понимания своего предмета и в новом русле потекла широкой рекой…

Разоблачению школы Покровского посвящен специальный двухтомный сборник, составленный Институтом истории Академии наук, – “Против исторической концепции Покровского”. Во всех работах, вышедших после 1934 г. в нашей стране, виден уже совершенно четко новый стиль, свободный от ненаучных тенденций школы Покровского» [603].

После «разоблачительного двухтомника», который явился кульминационным аккордом всего этого крайне позорного для советских ученых действа, поношение Покровского пошло на убыль. Критики более не было. Впрочем и Покровский как бы автоматически перестал существовать в науке. Остался один авторитетный историк – Сталин. Теперь он и только он оценивал мало-мальски значимые работы по истории.

И все же зададим напрашивающийся вопрос еще раз: что «не понял» Покровский в разворачивавшейся на его глазах современной истории нового общества? И еще раз ответим: он не уловил момента, когда большевистская пропагандистская машина сделала крутой разворот от социального мессианства (мировая революция) к имперскому сознанию («великий русский народ»).

Покровский всю жизнь топтал старую буржуазную Россию, и вдруг СССР стал ее прямым наследником. Новому политическому истеблишменту многое в России стало нравиться. Сталин «Наполео-ном» Тарле зачитывался не зря. Недаром бывшие красные командиры стали офицерами, а комбриги да комкоры – генералами. Не зря наркомы теперь величались министрами; почти на всех, как при Николае Павловиче, появились погоны. Да и в кресле Генерального секретаря, хотя и восседал первый большевик, но на самом деле то был царь, а кресло – трон.

Покровский не понял, таким образом, главного – Октябрьская революция в управлении страной ничего не отменила, она лишь сменила государственную символику.

Но тут уж ничего не поправишь. Не понял – значит плохой историк.

Так что Покровский, «попав в историю», из науки выпал уже, по-видимому, навсегда.

Участь корифея притащенной науки всегда незавидна.

Академик Фоменко Анатолий Тимофеевич

Слава Богу, не все пока знают, чем «прославил» историческую науку академик Фоменко (математик, между прочим), чт'o такое усиленно им внедряемая «новая хронология», чем она уже стала и чем еще может стать для исторической науки.

Поясним ее суть на следующем простом примере. Допустим, мы обсуждаем некое известное историческое событие, датировку которого знает любой историк.

– Нет, мило улыбаясь, – говорит нам Фоменко, – дата ваша неверна и вы глубоко заблуждаетесь, думая, что знаете истинное положение дел. Причина проста: вы связываете свое датирование с лунным затмением, якобы имевшим место в тот год, а его-то и не было, а случилось оно в той местности лишь сотни лет спустя. Следовательно, ваша «история» притянута за уши и искусственно состарена. На самом деле, все обстоит значительно проще, да и исторических персонажей, надо сказать, было много меньше, чем принято считать…