Притчи мидрашей. Сборник сказаний, притч, изречений

– Кто придет и скажет, что он из рода Асмонеев, тот – раб лживый, ибо из рода этого оставлена была в живых единственная отроковица, и та бросилась с кровли на землю.

И с этими словами царевна бросилась с кровли и убилась насмерть.

«Из среды братии твоих поставь над собой царя».

– Это кем установлено? – сказал Ирод. – Законоучителями? Казнить их всех!

Оставлен был в живых, по велению Ирода, один Бава бен Бута, чтобы пользоваться мудрыми советами его. Предварительно, однако, у него выкололи глаза и пиявками окружили в виде венца голову его.

Пришел Ирод, сел против него и сказал:

– Видел ты, что этот жестокий раб сделал?

– Что же я в силах сделать в отношении его? – спросил слепой Бава?

– Прокляни его!

– В Писании сказано: «Даже в помыслах не кляни царя».

– Сказано: «Начальника в народе твоем не проклинай», т. е. преданного народу. Этот же – враг народу. – И ты не бойся проклясть его: ведь кроме меня и тебя здесь нет никого.

– «Птица небесная может слово перенести и крылатая – речь пересказать».

– Знай же, это я, Ирод, говорю с тобою. И признаюсь: знай я, что иудейские ученые – люди столь строгой нравственности, я не казнил бы их. Ныне же чем могу я искупить преступление свое?

На это Бава ответил так:

– «Заповедь – светильник и закон – свет». Погасивший свет Мира (казнью мудрых), пусть зажжет свет мира (восстановлением храма).

Когда строился храм во времена Ирода, по ночам шли дожди, а к утру ветер разгонял облака, и светило ясное солнце. И это укрепляло в народе убеждение, что работа эта угодна Господу.

Предание гласит: кому не довелось видеть храма, восстановленного Иродом, тот не видал ничего истинно великолепного. Здание построено было из мрамора и лазоревого камня; кладка стен делалась с выступами и углублениями. Ирод намеревался покрыть стены золотой обшивкой, но ему посоветовали не делать этого: в натуральном виде стены отливали тонами морских волн.

(Б. Б., 3–4; Таан., 23)

VIII. Жертвоприношения

Поучение р. Иегуды бар Симона:

– Десять животных чистых указаны в Писании, из них трое – домашних, находящихся под рукой у человека: вол, овца и коза; и семеро – живущих на дикой воле: изюбрь, олень, серна, козерог, сайгак, зубр и лось. И Всемилосердный не заставлял человека взбираться на горы и утомляться, рыская по лесам, чтобы приносить в жертву из животных, находящихся на воле, но приемлет Господь приношения из животных домашних, вскормленных у яслей.

Вол преследуем львом, овца – волком, коза – пантерой. И Господь повелел: «Не из преследующих, но из преследуемых приносите в жертвы мне».

(Танх.; Ваик.-Р., 27)

Поучения раби Исаака:

– Почему в законе о дароприношениях, в отличие от жертвоприношений, сказано «душа»[96]? Потому что: «Кем, – сказал Господь, – обыкновенно совершается дароприношение[97]? Бедняком. И это для Меня так же ценно, как если бы он душу свою принес в жертву Мне».

Был такой случай: бедная женщина принесла в дар горсть муки, и начал священник издеваться над нею, говоря: «Взгляните, что люди эти приносят? Ни священнику поесть, ни Богу пожертвовать!» И был тому священнику во сне вещий голос: «Не издевайся над женщиной этой: равно, что душу свою она в жертву принесла».

(Ваик. – Р., 3)

IX. Не в меру усердные

«Человек с Храмовой Горы»[98] при свете факелов обходил для проверки сторожевые посты священников. При появлении его с каждого сторожевого пункта раздавалось: «Человек с Храмовой Горы, мир тебе!» Тех же из стражи, которых он заставал спящими, он бил палкой и имел право поджечь одежды на них.

Было в обычае, что пепел с жертвенника мог сгребать каждый желающий из числа священников. Когда желающих оказывалось много, они взбирались по ступеням наперегонки, и право сгрести пепел доставалось тому, кто опережал остальных на четыре локтя. Однажды был такой случай: двое кинулись по алтарным ступеням, отставший так сильно толкнул опередившего его товарища, что тот упал и сломал ногу. После этого случая очистка жертвенника от пепла стала производиться по жребию.

Сохранилось предание о другом случае: двое священников кинулись одновременно по ступеням жертвенника; оставшийся позади схватил нож и воткнул опередившему его в грудь. Прибежавший в храм отец убитого застал сына еще с последними признаками жизни и торжественно заявил присутствующим:

– Сын мой не убит наповал, он еще в агонии, и жертвенный нож, следовательно, остался неоскверненным!

На этом случае можно видеть, что в то время нарушение ритуальной чистоты считалось важнее даже кровопролития.

(Иома., 23)

X. Приношение первинок

Как приносились первинки?

Из всех поселений данного прихода[99] собирались в центральном городе его и располагались на ночлег на улицах, под открытым небом. В обычное время пробуждения от сна глашатай выкликал:

– Вставайте, пойдем на гору Сион, к Господу, Богу нашему!