Притчи о старце Зосиме

– Когда-то я специально пришёл сюда, в этот город, где меня совсем никто не знал. Думал я, что хорошее это место для того, чтобы покончить жизнь свою земную, потому как не видел от неё никакой пользы… И думал я тогда, что и Бога нет, потому что столько зла кругом происходит! И часто это зло над добром господствует. И не в силах человеческих – изменить что-либо в мире сем…

И Николай стал рассказывать далее свою историю: о том, как спасла его от такого исхода женщина добрая Аксинья. Как попросила она мальчика больного к старцу Зосиме отнести.

И стал Николай про Зосиму рассказывать, про чистоту души, про Бога Живого…

Ему казалось, что, пребывая в неком шоке от известия о приближающейся смерти, женщина его не слушает совсем… Просто – не так страшно, если есть рядом кто-то.

Но ведь каждый в час смертный – один порог переступает…

Но, когда Николай замолчал, Лизавета Степановна неожиданно спросила:

– И что, хочешь теперь, как этот старец стать?

– Да, хотел бы научиться помогать тем, кому можно помочь…

– А мне вот, похоже, помогать уже поздно… Зачем же прислал тебя твой старец?

– Чтобы успели Вы сделать то, что ещё можно успеть.

– Что же?

– Об этом и нужно подумать Вам… Если спросите что, то я, сколько знаю, скажу… То время, которое ещё отпущено, можно с большой пользой для души провести. Я – не про деньги. Деньгами как распорядиться – это Вы сами решите. Завещание написать можете.

Они молчали некоторое время…

– Я вот, знаешь, что придумала, Николай? Я своё имущество – Зосе завещаю. Я – хоть и скверная и сварливая старуха, а кое-что в людях понимаю, много на своём веку повидала… Она – умеет доброе делать! Думаешь, что это Бог так её направляет? А хочешь, и Аксинии твоей тоже отпишу денег? Ты, небось, её не отблагодарил по-настоящему? Сумеет она распорядиться?

Мало пользы от жизни моей было… Так пусть – хоть от смерти будет польза…

… Они говорили ещё долго…

Многое от близости часа смертного стало для женщины той виднее: что – важно, а что – не имеет значения…

С того дня Лизавета Степановна переменилась сильно. Перестала она всех вокруг донимать прихотями и капризами своими, дела земные в порядок привела, завещание расписала подробное.

И состояние её переменилось довольно существенно: ибо пред Богом она себя – как душу ощутила, и к переходу к жизни иной готовить себя стала.

* * *

Однажды, когда старец Зосима и Николай были только вдвоём, Зосима сказал:

– Уходить мне пора…

Тихо, но внятно произнёс он это.

– Куда? – не понял Николай.

– По ту сторону… Туда, куда Отцом Небесным призываем ныне…

– Отчего ты так говоришь, ведь ты здоров совсем?!

– Зачем же обязательно в болезни, боли или страдании уходить? Уходить можно с радостью и готовностью к иному состоянию души, к жизни без оболочки тленной телесной!

Часто немощи тела даются человеку, чтобы облегчить душе переход сей. Именно – чтобы душа сама согласилась бы на то, что расставание с телом станет благом. И чтобы не цеплялась бы она за жизнь телесную, но повернулась бы полностью к жизни в мире ином.

Но, если душа подчинила прихоти и ума, и тела, если Бог – рядом всегда, – то можно радостно смерть оболочки бренной принять!

Ты теперь, Николай, отпусти меня…

– Да как? Что значит «отпусти»? Разве я держу тебя? Разве могу я перестать любить тебя – и смерти тебе пожелать?

– Ты привык любить меня в теле этом, слова от тела слышать, любовь Божию, струящуюся сквозь тело моё, ощущать, ответной любовью сей остов телесный обнимать…

Ты говоришь: «не могу не любить тебя!». Но разве смерть тела может быть помехой для любви? Я вот – уйду, и ты ведь любить меня не перестанешь? И я тебя любить не перестану.

Отчего люди слёзы льют, когда умерло тело человека, ими любимого? Оттого, что душу они не видят, не могут обнять её, поговорить… Смерть тела они ощущают… расставанием.

Ещё бывает, что жалеют себя в одиночестве своём и лишении…

Но, например, для первых христиан смерть не являлась трагедией, как часто её теперь воспринимают люди! За порогом смерти – ожидали они счастье воссоединения души с Богом!

Ждали они этого соединения с Богом, Которого всем сердцем учились любить! Любить – больше всего иного, что в жизнях их земных было и могло бы ещё быть!

И крещение первые христиане принимали не оттого, что все вокруг крещены и принято так! А ведь тогда, напротив: все вокруг иначе жили… И тот, кто принять хотел крещение, – оттого это делал, что хотел жизнь свою по Учению Иисуса строить! В новой чистоте и красоте душевной стремились они жить, заповеди Иисуса соблюдая!

Ты же – уже многому научился, и, как я уйду, – ещё большему научишься… Любовь, что меж нами, – научит! Бог – научит!

– Откуда ты знаешь, что – пора?

– Господь сказал! Призывает…

– Сказать о том настоятелю?

– Нет, не говори: нé за чем…

* * *

В дверь постучали…

– Вот нам радость! Зосеньку Господь привёл! – улыбнулся Зосима.

Девочка вбежала в келью, вся сияя лучистым весельем, свежестью, нежностью! Пряди бело-золотистых волос выбились из под косынки… В руках она держала полную корзинку брусники…

– Вот – ягодок принесла! Сама насобирала! Вон сколько!