Притчи приемного покоя – 2

Маньяк попался ссыкливый – рухнул по команде на пол, вытянул руки перед собой и заверещал:

– Это по согласию! Это игра! Мы просто играем!

Девушка снова застонала и забилась-задергалась на кресте. Взгляд ее, устремленный на Зиннатуллина, был полон мольбы. Ничего себе «игра по согласию»!

– Вытащи кляп! – приказал негодяю Зиннатуллин, отходя в сторону от двери, чтобы маньяк и его жертва не находились на одной линии; заодно маньяку создавалась возможность предпринять попытку к бегству, а это уже основание для применения оружия – «остановочный» в затылок, затем предупредительный в потолок, а девушка подтвердит, что очередность была обратная, не станет же она топить своего спасителя.

– Спасите меня! – завопила девушка, едва маньяк вынул кляп. – Я сделаю все, что вы хотите, только спасите меня! Он меня до смерти замучает! А-а-а!

Маньяк оказался не только ссыкливым, но и наглым – развел словно бы в растерянности руки и залопотал:

– Ты что? А? Ты что? Мы же договаривались…

– Я по объявлению пришла… Комнату снять хотела… А он… – девушка захлебнулась рыданиями и не смогла продолжать свой горький рассказ.

– Да врет она все! – маньяк рывком сдернул с лица маску и чуть было не получил пулю между глаз; судя по тому, как поникло его орудие, удовольствия от происходящего он больше не испытывал.

– Не дергаться! – гаркнул Зиннатуллин. – Повернись спиной ко мне, стань на колени и заведи руки за спину. Плавно, а то я тебе покажу, как над детьми издеваться…

Он угрожающе качнул стволом пистолета.

– Да она совершеннолетняя! Могу ее паспорт показать…

Вместо того, чтобы опуститься на колени, маньяк метнулся в угол, к столику на котором были разложены разные нехорошие вещи – ремни, наручники, два стека, подлиннее и покороче, и большая дубинка… Дубинка была поролоновой, но Зиннатуллин не мог этого знать. Обрадовавшись столь удачному повороту дела (нападение на сотрудника – это вам не попытка к бегству!) капитан выстрелил, но рука от волнения сильно дрожала и потому вместо головы он попал негодяю в ногу. Тот рухнул на пол, дернулся раз-другой и затих. Добивать «бессознательного» раненого маньяка у капитана Зиннатуллина рука уже не поднялась…

В приемном отделении двадцатой клинической больницы любят вспоминать о том, как один капитан полиции, застав жену с любовником, стрельнул в того из табельного оружия, а затем арестовал как насильника. Но правда быстро всплыла и раненого перевели из «арестантского корпуса» (так называется изолятор временного содержания при больнице) в травматологию, где он благополучно долечился – ногу ему не ампутировали, но в колене она больше не сгибается.

С Анечкой после ее «чудесного спасения» Егор пообщался только раз и то не лично, а по ватсапу. Общение было коротким.

«Зачем ты соврала?»

«Прости, я думала, что игра продолжается, ты же не сказал: «Конго». Я думала, что это импровизация, сюрприз».

«ДУРА!»

«САМ ДУРАК!!! Правила нужно соблюдать! Особенно если сам их устанавливаешь!».

* * *

Мораль сей притчи давно сформулирована народом: «Заставь дурака Богу молиться, он и лоб расшибет». Добавит к этому нечего.

Как-то так.

Притча четвертая Две Дианы

«Любовь – недуг. Моя душа больна

Томительной, неутолимой жаждой.

Того же яда требует она,

Который отравил ее однажды»

Уильям Шекспир, Сонет 147 (Перевод Самуила Яковлевича Маршака)

 Знакомство было случайным и не выглядело, как знакомство.

– Диана! – звала, озираясь по сторонам женщина, державшая в руках поднос с бургерами, картошкой-фри и колой – в заполненном народом фудкорте торгового центра трудно было сразу найти нужный столик. – Диана!

– Мама! – позвала издалека девочка лет тринадцати. – Я тут!

Павел посторонился для того, чтобы пропустить женщину и машинально отметил, что она симпатичная и что дочь у нее тоже зовут Дианой. Ничего удивительного, довольно распространенное имя по нынешним временам.

Имя дочери выбрала бывшая жена, фанатевшая от всего заграничного. В конечном итоге фанатизм довел ее до эмиграции – бросила Павла с пятилетней Дианой и уехала в Марсель к своему новому мужу, тоже, между прочим, адвокату, хотя бы в этом бывшая соблюдала постоянство. Все знакомые удивлялись – ну как так можно? – и сочувствовали, но Павлу впору было принимать поздравления, потому что за шесть лет совместной жизни бывшая-уплывшая достала его капитально. Ни дня без претензий, ни дня без истерик, короче говоря, отдыхал Павел только в командировках, а коллеги удивлялись – с чего это Калистратов так охотно хватается за иногородние процессы, ведь на него же и в Москве спрос неплохой? Работал Павел много, но все заработанное уходило в какую-то черную дыру, потому что бывшей сколько ни дай, всегда было мало.