Притчи, приносящие здоровье и счастье

– Я знаю, Филипп, о том, что тебя печалит, ведаю причину грусти твоей. И пришел я помочь тебе, юноша. Только сразу же скажу тебе, что если нет у тебя дара сочинять музыку, то никогда, поверь мне, никто тебя этому не научит и сам ты никогда не сможешь сочинить ни одной хоть сколько-нибудь осмысленной музыкальной строчки. Никогда, Филипп, сколько ни пытайся и ни старайся. И тут вынужден тебя сразу разочаровать: у тебя нет дара быть сочинителем музыки.

Филипп готов был заплакать, услышав это. Однако все же спросил:

– Так зачем тогда ты пришел ко мне? И чем ты можешь помочь?

– Я не научу тебя сочинять музыку, – продолжал гномик. – Но я научу тебя, как можно использовать твой дар еще больше, чем ты его используешь сейчас. А даром твоим я называю редчайшую способность слушать, слышать и запоминать гармонию звуков для того, чтобы потом ее воспроизводить на клавесине. В этом нет тебе равных. А потому постарайся слушать не только музыку, которую выдают инструменты, но и прочие звуки этого мира. Весь мир звучит мелодиями, поверь мне! А потому завтра же отправляйся слушать музыку мира, запоминай ее, играй ее на своем чудесном клавесине. Это не будет твое творение, но это будет такая музыка, которую никто, кроме тебя, Филипп, не способен извлечь из мира и не способен воспроизвести ни на каком инструменте.

– Но где же я услышу эту музыку?! – воскликнул юноша.

– Она во всем, Филипп. Надо только уметь ее услышать, а ты это умеешь. Поэтому слушай и запоминай ту музыку, что дарит мир: она в полевых цветах и травах, она в беге речной воды, она в гальке на берегу моря, она на рыночной площади, она в кафедральном соборе… Повсюду нас окружает музыка. Только слушай и запоминай.

И на следующее утро, едва взошло солнце, Филипп отправился прочь из дома, отправился в город, потом вышел на дорогу и пошел к лесу, посидел на берегу реки, забрался на красивый холм… И всюду, где только не побывал Филипп в тот день, слышал юноша прекрасную гармонию звуков, слышал и запоминал. А вечером, вернувшись в свою комнату и взяв клавесин, стал услышанное за день воспроизводить. И какие же чудесные, никому прежде не знакомые мелодии получались в результате!

Вскоре за Филиппом закрепилась слава композитора, и как ни убеждал юноша своих слушателей, что всю эту музыку он не сочинил, а услышал в мире, никто ему не верил. Тем более в каждой мелодии публика слышала не всегда именно то, что слушал сам Филипп. Публика, пусть это не покажется странным, часто слышала гораздо больше, чем Филипп мог себе представить. А впрочем, так оно ведь всегда и бывает: художник стремится передать что-то в картине, писатель – в романе, композитор – в симфонии, а тот, кто видит картину, читает роман, слушает симфонию, улавливает в итоге безграничное множество смыслов, про большинство из которых автор даже и не догадывался, но которые все равно есть. Так же было и с музыкой Филиппа, но самое главное, что все были счастливы – и сам Филипп, и те, кто слушал его музыку.

О людях и животных

У старого и мудрого Елеазара было пятеро молодых и сильных сыновей. И каждый из сыновей Елеазара был чем-нибудь славен. И даже, прямо скажу не имел себе равных в том деле, которым был славен. Так, например, самый старший сын Елеазара, носивший имя Сильвестр, на весь мир был прославлен умением быстро бегать. И никто не мог сравниться с Сильвестром в беге. Второй сын старого и мудрого Елеазара, звавшийся Иоахимом, лучше всех и быстрее всех плавал. Иоахим мог плыть так долго, что наступал новый день, а юноша и не думал уставать; к тому же Иоахим плавал так быстро, что даже горная река, известная своим стремительным течением, не успевала за ним. Третий Елеазаров сын – Леопольд – не знал себе равных в метании камней. Причем с одинаковым успехом Леопольд метал камни и на дальность, и в цель. Бывало, кстати, и такое, что цель, куда надлежало камнем попасть, находилась так далеко, что ее не было даже и видно, а и тут Леопольд примерялся и бросал камень одновременно и сильно, и метко. Четвертый же сын Елеазара, звавшийся Арчибальдом, был подлинным и непревзойденным мастером прыжков. Арчибальд мог прыгнуть так высоко, как еще никому до него не удавалось; мог прыгнуть дальше всех без всякого, как казалось, труда; а ко всему прочему, еще и прыжки получались у Арчибальда ну просто на загляденье – очень уж красивыми. Хотя и у других братьев, у других детей старого и мудрого Елеазара все то, что они делали, получалось в итоге очень красиво: красиво бегал Сильвестр, красиво плавал Иоахим, красиво метал камни Леопольд. И точно так же и умело, и красиво умел самый младший из пяти братьев Максимилиан делать свое дело. Какое? – спросите вы. А я конечно же отвечу: Максимилиан был самым лучшим лазальщиком; не было такого дерева, на которое бы пятый сын старого и мудрого Елеазара не смог бы вскарабкаться.