Притчи. Стихи. Рассказы 1-15

Говорят, уныние — это грех, — тяжкий или не тяжкий, тут уж как угодно, — вобщем-то любой грех — тяжкий. Но вот на практике, когда человек унылый, ведь это же наоборот его красит! Ведь если человек унывает, значит ему слишком не радостны обычные прелести жизни, обычные мелочи её, — значит душа болит его о неком большем, может быть даже высшем. А тут, на тебе, уныние — это грех.

Помните может со школы таких тихих сверстников, которые вечно молчат, которые ходили всегда опустив глаза, а общались всегда тихим тоном, и редко можно было услышать их смех, — максимум на что они были способны, это на тихую добрую улыбку. Эти дети вырастают в весьма симпатичных людей, — кстати не только духовно симпатичных, морально симпатичных, а и внешне они тоже неплохо выглядят.

А уныние их не проходит с годами; не сказать что бы оно и увеличивалось, но уж точно не стаёт меньше. Агностик скажет: «характер такой», — надо понимать под подобными формулировками, что глубже характера и нет ничего, — наподобие, как когда кто-то злится, то оправдывается нервами…

Была у нас в школе одна девочка, как раз из таких, из унылых. Из семьи она выходила хорошей, ума была среднего, не глупого, волосы её были светлые, вьющиеся, глаза были на выкате, но в пределах допустимого, что бы её можно было посчитать даже симпатичной. С ней собственно никто и не общался, кроме каких-нибудь двух — много трёх — подруг в классе. Про парней и говорить нечего, парни про таких думают, что в «этом омуте бесы водятся» и не пытаются с таковыми заигрывать.

Лена — так её звали — окончила школу и исчезла, — как из жизни одноклассников, так и даже из памяти некоторых, будто её вообще никогда не существовало — до того она была незаметной все годы учёбы.

Кажется жизнь после школы летит в два раза быстрей. И вот, Лена даже не успела оглянуться и заметить, как стала подыскивать себе кавалера. Немудрено, что с её характером кавалер не появился сам собой в её жизни; внешности она становилась уже женственной в свои семнадцать, так что внешность была не виновата в её одиночестве. Как ни ценила она себя все свои предыдущие годы, как ни уважала свою высокую тоску, но со стыдом должна была признаться себе, что ищет она кавалера не на балах каких-нибудь, а самым примитивным образом — в… Впрочем не важно, где она искала кавалера, потому что мы с читателем и сами не без греха, поэтому зачем нам обоюдно краснеть и проговаривать правду… Скажем только, что она его — кавалера — себе нашла.

Есть ещё особенность у таковых людей, они постоянно себя считают виноватыми перед всеми. С первым кавалером ей не повезло, он был как раз из тех, кто не понимает таких «тихих» людей, а следовательно держал себя на первом свидании как бы свысока. В это первое и последнее свидание они впервые видели друг друга, условившись о встрече устно, созвонившись; Лене кавалер понравился и даже очень, ну а кавалеру Лена могла понравится лишь «на безрыбье» — так он сам для себя видел эту девушку.

На второе свидание идти он не собирался и с трудом долюбезничал первое. Лена по правилам этикета не могла звонить первой, поэтому ждала звонка от так понравившегося ей человека; а кавалер, хоть и не собирался звонить, но произошла роковая случайность… Он занимался какими-то делами в отцовском гараже, а телефон его был в кармане; в гараже была тишина — ему давно уже мерещились какие-то посторонние тихие звуки, как наконец он догадался достать смартфон — и точно, в трубке кто-то взволнованным голосом проговаривал одно и то же слово — «алло».

Он посмотрел на имя абонента, это была Лена; затем он увидел, что аллокает она уже больше минуты и решил сбросить вызов, не желая утруждать себя объяснениями, что дескать само нажалось… Несложно догадаться, что после этого чувствовала Лена, какие мысли она передумала — оптимистичные и пессимистичные. Словом, хотя первый какой-нибудь денёк после этого странного звонка она и питала надежды «на светлое будущее», но на день третий ей уж некуда было деться от реальности, — а реальность она себе нарисовала даже худшую, чем она выглядела в действительности. Она заключила, что человек мало того, посчитал её дурнушкой и не решился на другое свидание, так ещё и издевается, может быть, включив громкую связь, слушал её взволнованные «алло» с кем-нибудь. (Надо тут заметить, что телефон во время вызова тёрся в кармане и создавал кой-какие звуки, которые могли померещиться Лене чем-то вроде шёпота, например, какого-нибудь друга или, того хуже, подруги.)

Следующий кавалер, которого нашла Лена, был уже не таким красавцем, не так высок и серьёзен, но зато гораздо веселее высокомерного прежнего. Он был низкого роста, почти того же, что и она, одет был совсем не по моде, — впрочем все вещи его были свежи и куплены в магазине, — но вещи такие, которые надевают с единственной целью — согреться. К слову сказать, сама Лена была чем-то в этом плане на него похожа, она была разве чуть только более со вкусом одета, но тоже скромно.