Притчи суфизма

В это время один богатый человек, услышав его обращение к Богу, решил пошутить над бедняком и бросил в его сторону свою рваную чалму.

Безумец поднял чалму, хорошенько рассмотрел ее и, увидев, что чалма старая и рваная, бросил её обратно со словами:

– Возьми это и отдай своему ангелу Джабраилу!

Молодой человек

Суфийский мастер Джунайд работал с одним юношей. Джунайд жил настолько обычной жизнью, что нужно было быть очень проницательным, чтобы понять, что рядом просветлённый. Во всём он был совершенно обычным человеком.

Юноша, который с ним работал, постоянно показывал свою осведомлённость, и что бы Джунайд ни делал, он говорил:

– Неправильно! Это нужно делать так. Так будет лучше. А это вот так!

В конце концов, Джунайд засмеялся и сказал:

– Молодой человек, я не настолько молод, чтобы знать так много.

Пахарь и лев

Однажды к пахарю в хлев забрался лев и, задрав корову, съел её. Но сам не ушёл, а остался там же отдыхать.

Ночью пахарь решил проверить, всё ли нормально у него в хлеву. Не зажигая огня, он поспешил во двор, зашёл в стойло и, нащупав льва, стал гладить его спину. Лев подумал: «Двуногий осёл, если бы ты знал, кого ты гладишь! Посмел бы ли ты сделать это же при свете дня? Если бы ты увидел меня днём, от страха у тебя лопнул бы желчный пузырь».

Хлеб

Как-то раз нищий повстречал безумца, и в разговоре тот понял, что перед ним искатель Истины. Нищий, воспользовавшись случаем, спросил у него:

– Если ты знаешь, скажи мне одно из величайших имен Бога, о, великодушный человек.

– Это хлеб, – отвечал безумец, – но невозможно сказать этого.

– Какой ты глупый и безумный, – удивился нищий. – Как может быть величайшим именем «хлеб», как не стыдно тебе?

– Видишь ли, во время неурожайного года в Нишапуре я голодным ходил в течение сорока дней и ночей. Нигде я не слышал голоса молитвы. Все двери мечетей были заперты, и я убедился, что «хлеб» есть величайшее из имен, есть основа общества и религии.

Аромат Истины

Некий знаменитый, всеми уважаемый и влиятельный купец пришёл к Бахауддину Накшбанди. Он сказал на открытом собрании:

– Я пришёл, чтобы отдать себя в твоё распоряжение и в распоряжение твоего Учения. Я прошу принять меня в ученики.

Бахауддин спросил его:

– Почему ты считаешь, что способен получить пользу от Учения?

– Всё, что я знал и любил в поэзии и учениях древних, что запечатлено в их книгах, я нахожу в тебе, – ответил купец. – Всё, что другие суфийские учителя проповедуют, рассказывают и передают от мудрых, я фактически нахожу в тебе в полноте и совершенстве, которого не встречаю в них. Я рассматриваю тебя как равного среди равных с Великими, потому что я могу ощущать в тебе и во всём, что тебя окружает, аромат Истины.

Бахауддин велел этому человеку уйти, сказав, что он сообщит ему своё решение относительно того, можно ли его принять, в должное время. Через шесть месяцев Бахауддин призвал купца к себе и спросил:

– Готов ли ты публично вступить со мной в обмен мнениями?

– Да, с любовью и охотой, – ответил тот.

Во время утренней встречи Бахауддин вызвал этого человека из круга слушателей и велел ему сесть рядом с собой. Слушателям он сказал:

– Это такой-то и такой-то, всем известный король купцов этого города. Шесть месяцев назад он пришёл сюда, считая, что может уловить аромат Истины во всём, что меня окружает.

– Этот период испытания и отделения, – проговорил купец, – эти шесть месяцев без возможности взглянуть хоть мельком на Учителя, это изгнание заставило меня ещё более глубоко погрузиться в классику для того, чтобы я мог, по крайней мере, сохранить хоть какие-нибудь отношения с тем, кому я хочу служить, – с самим Бахауддином Эль Шахом, совершенно идентичным с Великими.

– Шесть месяцев прошло с тех пор, как ты был здесь последний раз, – сказал Бахауддин. – Все это время ты работал в своей лавке и изучал жизни великих суфиев. Ты, однако, мог бы изучать меня, раз ты рассматриваешь меня как явно равного Знающим прошлого, потому что каждую неделю я дважды бывал в твоей лавке. За прошедшие шесть месяцев, в течение которых мы не были в контакте, я сорок восемь раз побывал в твоей лавке. Во многих случаях при этом мы разговаривали с тобой, так как я делал кое-какие закупки или продавал что-нибудь. Из-за товаров и из-за простой смены внешности ты не узнал меня, Где же здесь ощущение «аромата Истины»?