Притяжение 2

Дождь стекает по зонту подобно воде, льющейся из чайника. Боже, надеюсь она недолго пробыла здесь. Судя по ее промокшему виду, могу только догадываться, что долго. Я делаю шаг вперед и приближаюсь к устрашающей стене с именами перед колумбарием, куда поместили прах моей матери. Вивиан откидывает назад свои черные локоны и задумчиво смотрит на мемориальные доски перед собой.

— Спасибо, что пришла, — говорю я.

— Я рада, что ты все-таки позвонил мне. Мне было интересно, неужели город поглотил тебя.

— Поверь, мне тоже так иногда кажется.

Она кладет руку на мое плечо и слегка сжимает его, прежде чем вернуться взглядом на стену перед нами. Дождевая вода омывает меня, очищает меня ощущением холода, и я закрываю глаза, представляя, какой бы была жизнь, если бы дождь действительно мог смыть все наши грехи. Если бы только мы все могли быть прощены так легко. Я открываю глаза, когда чувствую, как кто-то похлопывает меня по плечу. К своему удивлению я вижу, как Вивиан смотрит на меня полными слез глазами. Сколько я знаю Вивиан, она никогда не показывала ни малейшей слабости. Если бы я не знал ее так хорошо, я бы сказал, что она из тех людей, о ком говорят "крепкий орешек".

— У меня кое-что есть для твоей матери, — говорит она.

С замиранием сердца я наблюдаю, как Вивиан достает из своего мокрого полиэтиленового пакета букет роз. Их прекрасные розовые бутоны отлично сочетаются с мемориальной доской с прахом моей матери. Эти цветы изящно красивые. Описание, которое когда-то как нельзя лучше подходило моей матери.

— Я подумала, будет неплохо принести ей цветы.

— Спасибо, — удается произнести мне.

Несмотря на море имен, совсем не сложно найти дощечку с именем моей мамы. Она, кажется, единственная с розовыми розами и золотой надписью.

Розалин Изабелла Найт.

Настолько невероятно видеть имя своей мамы среди других умерших горожан, и мне приходится изо всех сил сдерживаться, чтобы не разрыдаться при его виде. Злоба, которую я испытывал к Стефану, еще больше выросла с тех пор, как я узнал о смерти своей матери. Это все, о чем я думал. Я знаю, она покончила с собой, потому что думала, что у нее больше никого не осталось, но я никогда не ожидал, что она будет в таком отчаянии. Как ни крути, Стефан всегда будет отчасти виноват в этом. Он все забрал у меня и у нее. Я прослеживаю взглядом по сотне других заброшенных табличек, расположенных рядом. Близлежащие цветы - сухие и хрупкие. Я почти уверен, что они превратятся в пыль при малейшем прикосновении, и, по какой-то причине, мысль о прахе моей матери, помещенном рядом с ними, разрушает меня.

Кажется, даже в смерти, жизнь моей мамы свелась к еще лишь одному имени на стене.

Глава 2

ТРИСТАН

МИР ВОКРУГ МЕНЯ - сплошные хаотичные размытые очертания больничных комнат ожидания и врачей в белых халатах. Я уже должен был привыкнуть. Моя мать не была новичком в этом, но это не моя мать лежит на больничной кровати. И это не о моей маме врачи только сказали, что она никогда не выйдет из комы. Это старший брат Эмили и Николаса, Александр.

Он лежит на больничной койке такой сломленный и слабый, что это выбивает из колеи. У меня никогда не было таких отношений с Алексом, как с Николасом и Эмили, но это не облегчает ситуацию. Я расхаживаю по палате, чувствуя необходимость протянуть руку помощи и утешить тех, кто рядом со мной.

— Он должен прийти в себя, — плачет Эмили.

— Так и будет!

Николас проносится мимо меня и начинает колотить кулаками по серой больничной стене. Она вибрирует от силы ударов и заполняет комнату гулким эхом. Эмили зовет меня срывающимся голосом с другой стороны палаты. Она свернулась клубком и сидит на стуле, раскачиваясь назад и вперед. Кажется, мне суждено наблюдать за страданиями окружающих меня людей. Я, должно быть, проклят.

— Ник, пожалуйста, прекрати, — плачет Эмили. — Тристан, останови его.

Николас не отводит взгляда от кровати Алекса, когда я встаю возле него и быстро сжимаю его плечо. Если бы я мог ему как-то помочь, я бы помог, но лучшее, что я могу сейчас сделать, это успокоить Эмили. Я подхожу к ней и обнимаю за плечи. Ее бледные пальчики зарываются в мои волосы чуть ниже шеи, когда она рыдает у меня на груди, слегка подрагивая. Это разрывает меня на части. Необходимость утешить ее заставляет мое сердце болеть.

— Эмили, посмотри на меня.

— Нет, я не могу.

Я приподнимаю ее подбородок указательным пальцем, заставляя ее посмотреть на меня. Судорожно вздыхая, она наконец сдается и поднимает на меня свои мокрые от слез, наполненные болью глаза. Она моргает, смахивая слезы. Да пропади оно все пропадом. Мне бы очень хотелось осушить потоки этих слез и снова наполнить ее глаза сиянием.

— Все будет хорошо, — говорю я

Ее маленькое тело прижимается ко мне, посылая волны возбуждения по моим венам. Мой член дергается от ощущений и воспоминаний двухнедельной давности.

— Давай оставим Николаса ненадолго, — говорю я, беря ее на руки. Маленькое тело Эмили прижимается ко мне, когда я несу ее из палаты.