Притяжение Андроникова

Глубоко оценить лермонтоведческие изыскания И. Л. Андроникова, пожалуй, мы можем лишь сегодня – по прошествии довольно длительного срока с момента их первых публикаций. Большое, как известно, видится на расстоянии. В одном из своих телефильмов Ираклий Луарсабович рассказывает о своих поисках лермонтовских мест на Кавказе и имени женщины, скрытой под инициалами «Н. Ф. И.» – женщины, которой Лермонтов посвятил цикл своих лирических произведений. Коснёмся и мы этих сюжетов в данной статье, показав, как повлияли изыскания Андроникова на современных кавказских исследователей в области лермонтоведения.

Одним из сюжетов, глубоко заинтересовавших Ираклия Луарсабовича, был поиск того места, откуда М. Ю. Лермонтовым был взят вид, изображённый им на картине «Башня возле селения Сиони». Как известно, эта картина была создана поэтом по предварительному рисунку. Скорее всего, по тому же самому, по которому сделана им автолитография «Вид Крестовой горы из ущелья близ Коби» (1837–1838). До нашего времени дошли четыре одинаковых оттиска этой автолитографии, которую Лермонтов отпечатал, вернувшись с Кавказа в Петербург: два из них раскрашены акварелью. На одном из оттисков – собственноручная надпись Лермонтова: «Вид Крестовой горы из ущелья близ Коби», которая, однако, по мнению И. Л. Андроникова, не совсем точна. Он считает, что гора, которую Лермонтов назвал Крестовой, на самом деле называется Кабарджина; она примыкает к Крестовой с Севера[29]. Селение, изображённое на рисунке (аул Гуда, станция Гудаури), расположено между Казбеги и Коби. Ираклий Луарсабович никогда не был лишь кабинетным учёным. Он отправлялся в путешествия по Кавказу, чтобы понять, что и почему рисовал Лермонтов. Так, например, именно путешествуя по лермонтовским местам Кавказа, Анроников смог понять, что переводя на литографский камень изображение, Лермонтов, не будучи профессиональным типографом, не перевернул его. Поэтому на оттиске получилось зеркальное отражение рисунка. В действительности, на том месте, откуда поэт рисовал обрывистый утёс, на котором высятся храм Сиони и старинная башня, эти постройки находятся слева, а Терек – справа.

М. Ю. Лермонтов. Вид Крестовой горы из ущелья близ Коби

Продолжая сегодня исследования Ираклия Луарсабовича, мы сделали удивительное открытие. В 1858 году французский художник Auguste Thomas Marie Blanchard (Бланшар), путешествовавший в это время по Кавказу, зарисовал башню в селении Сиони на Военно-Грузинской дороге. Этот рисунок был опубликован во французском журнале Le Tour du Monde[30], где также был воспроизведён текст путевых записок Бланшара о его поездке по этому краю. Рисунок публиковался впоследствии в альбоме «Живописная Россия» (1898)[31], но уже без указания авторства.

М. Ю. Лермонтов. Башня в Сиони, 1837–1838 гг.

Поражает то, что вид взят практически с той же точки, что и на известной картине Лермонтова «Башня возле селения Сиони» (1837–1838, музей-заповедник «Тарханы»). В отличие от лермонтовского пейзажа, на рисунке Бланшара просматриваются примыкающие к башне строения. Справа, в нижней части листа, виден участок дороги, по которой мчится повозка, запряжённая тройкой лошадей. Отметим, что здесь совпадение с лермонтовским сюжетом неслучайно. Бланшару, несомненно, были известны тексты Лермонтова. Так, например, описывая Чёртову долину, отделяющую Гуд-гору от Крестового перевала, французский художник ссылается в своём описании этого места именно на текст Лермонтова: «Снежная долина, куда мы въехали, носит романтическое название „Чёртова долина”. Однако Лермонтов уверяет, что оно происходит не от слова „чёрт”, а от слова „черта” из-за креста, давшего имя этому перевалу»[32]. Кстати, Чёртову долину французский художник тоже зарисовал, проявив тем самым стабильный интерес к тексту лермонтовского романа.

О. Т. М. Бланшар. Башня в селении Сиони, 1858 г.

Примечательно, что на рисунке Бланшара мы видим «правильное» – не зеркальное – отображение горного пейзажа. Теперь перевернуть изображение можно одним щелчком компьютерной мыши. А вот Ираклию Луарсабовичу Андроникову в своё время было трудно догадаться, какой именно пейзаж изображён на автолитографии поэта. Он рассказывает об этом в своих «Исследованиях и находках». Кроме того, И. Л. Андроникову не был известен рисунок Бланшара, поэтому он не привёл этой параллели с лермонтовской работой. Однако его в этом трудно упрекнуть: в не столь отдалённые времена французские архивы для исследователей из Советского Союза были малодоступны, как, впрочем, и многие редкие издания, вышедшие на французском языке.

И снова вспоминаются слова Ираклия Луарсабовича: «Разве исследования не приводят к находкам, а находки не служат, в свою очередь, материалом для новых исследований?» Приведём ещё один пример с кавказской тематикой лермонтоведческих исследований. Он касается событий Кавказской войны 1814–1864 годов.