Притяжение (ЛП)

* * *

Войдя в отделение интенсивной терапии, первое, что я увидела, это спина Грэма. Сгорбившись, он сидел на стуле и не сводил глаз с кроватки, в которой лежала его дочь.

— Грэм, — шепнула я, заставляя его поднять взгляд. Когда он повернулся ко мне, его лицо было озарено надеждой, словно он подумал, что я — это Джейн. Но эта надежда тут же исчезла, и он, поднявшись со стула, подошел к своей дочери.

— Тебе не следовало приходить сюда, — сказал он.

— Знаю. Просто я решила лично убедиться, что все в порядке.

— Мне не нужна компания, — сказал он, когда я направилась к нему. И чем ближе я подходила, тем сильнее он напрягался.

— Если тебе грустно или страшно, это нормально… — прошептала я, глядя на крошечную, тяжело дышащую девочку. — Ты не обязан все время быть сильным.

— А моя слабость спасет ее? — сорвался он.

— Нет, но…

— Тогда я даже времени терять не буду.

Я переступила с ноги на ногу.

— Что-нибудь слышно от моей сестры?

— Нет.

— Она вернется, — сказала я, надеясь, что не обманываюсь.

— Она оставила мне записку, которая говорит об обратном.

— Серьезно? Это… — Мой голос затих, прежде чем я успела сказать, что это чудовищно. В каком-то смысле, нет. Я всегда подозревала, что моя сестра рано или поздно сделает ноги, как и наш отец. Решив сменить тему, я посмотрела на крошечную девочку и спросила: — Как ее зовут?

— Какой смысл сообщать людям ее имя, если она все равно… — Его голос дрогнул, кулаки сжались, и Грэм закрыл глаза. А когда открыл их, в его холодном взгляде что-то изменилось. На долю секунды Грэм позволил себе почувствовать, что прямо сейчас на его глазах его собственный ребенок изо всех сил старается выжить. Опустив голову, он прошептал: — Если она все равно умрет.

— Но она пока еще жива, Грэм, — сказала я, убеждая его. — Она жива, она здесь, и она прекрасна.

— Надолго ли? Просто я реалист.

— Ну, тогда тебе повезло, потому что я утопист, живу надеждой.

Он с такой силой сжал кулаки, что даже покраснел от напряжения.

— Я не хочу, чтобы ты здесь находилась, — сказал Грэм, поворачиваясь ко мне. На мгновение у меня возникла мысль уйти и не унижаться, раз мне здесь не рады. Но потом я заметила, что он дрожит.

Легкая дрожь проходила по его телу, когда он смотрел на свою дочь. Смотрел как на что-то неизведанное, незнакомое.

И в этот момент я поняла, что не смогу его оставить.

Я взяла его за руку, вынуждая разжать кулаки. Я понимала, что ребенок ведет нелегкий бой за собственную жизнь, но и Грэм, бесспорно, тоже боролся. Взяв его за руку, я почувствовала легкий вздох, слетевший с его губ.

Он с трудом сглотнул, и через несколько секунд я отпустила его руку, но этого оказалось достаточно, чтобы дрожь в его теле прекратилась.

— Тэлон, — прошептал Грэм. Его голос звучал тихо и испуганно, словно он думал, что, назвав мне имя, накличет на нее смерть.

— Тэлон, — тихо повторила я, и легкая улыбка заиграла на моих губах. — Добро пожаловать в этот мир, Тэлон.

А потом… впервые в моем присутствии Тэлон Рассел открыла глазки.

Глава 6

Грэм

— Уверен, что с тобой все в порядке? — спросила Люси, не подозревая, что явно злоупотребляла гостеприимством больницы. Она приезжала сюда каждый день в течение последних двух недель — проверить, как дела у Тэлон и у меня. С каждым днем меня все больше раздражала ее навязчивость. Я не хотел, чтобы она здесь появлялась. Совершенно ясно, что мой приезд в их цветочный магазин в поисках Джейн был ужасной идеей.

А знаете, что было хуже всего? Люси никогда не затыкалась.

Она вообще не прекращала говорить. Казалось, каждую мысль, приходящую ей в голову, она считала своим долгом озвучить. И самое противное, что каждое произнесенное слово было исполнено какой-то позитивной тарабарщиной в стиле хиппи. Она говорила обо всем, даже о ковриках для йоги.

— Я могу остаться, если нужно, — снова предложила она. Сегодня убрали пищевой зонд Тэлон — врачи были уверены, что она сможет кушать самостоятельно. Это был значительный прогресс на фоне нескольких месяцев неопределенности. — Правда, Грэм. Я без проблем могу задержаться еще на несколько часов.

— Нет. Иди.

Она кивнула и наконец-то встала.

— Ладно. Я вернусь завтра.

— Не нужно.

— Грэм, ты не обязан справляться со всем этим в одиночку, — настаивала она. — Я могу остаться здесь и помочь, если…

— Ты не понимаешь? — рявкнул я. — Мы не нуждаемся в тебе. Иди и донимай своей жалостью кого-нибудь другого.

Ее губы приоткрылись, и она сделала несколько шагов назад.

— Я не жалею тебя.

— Тогда тебе стоило бы пожалеть себя за то, что не имеешь личной жизни, — пробормотал я, не встречаясь с ней взглядом, но краем глаза замечая выражение боли на ее лице.

— Знаешь, бывают моменты, когда я вижу, какой ты человек. Когда вижу твою боль, горе, тревогу. Но потом ты снова строишь вокруг себя стену, подавляя все это своей жестокостью.

— Перестань вести себя так, словно знаешь, какой я.