Притяжение Севера и Юга

— А здесь красиво. Я не бывала в этой части сада. Обычно, когда здесь менее жарко, то сплошь и рядом вьются дворяне. Не продохнуть. Но сейчас мне очень хорошо в королевском саду, — Грейс обернулась к Эранору и взглянула на него прямо, будто собиралась ещё что-то важное сказать, будто что-то важное только что её саму посетило, как прозрение.

— Здесь тоскливо.

Казалось, уходящие под воду боги давно покинули это место. Безобразие. Почему нельзя привести статуи в порядок? Эранор никогда не был яростно верующим. Он не читал молитв и ничего не просил у богов, но и никогда не отрекался от них. Хауфо говорила, что все нынешние боги — это просто первые люди, владеющие мощной древней магией. Но если не собираешься поклоняться им, то хотя бы не оскверняй.

— Тоскливо? — Грейс оглянулась, расправив плечи, словно заново давая оценку месту, а потом воззрилась на Эранора, издавая тихое «хм».

Кажется, лики богов и богинь, наполовину ушедшие под озёрную воду, не смущали принцессу. Она не видела в этом никакой трагедии. Для южан, у которых ещё местами в регионах сильно' верование в духов и силы природы, боги не отделимы от стихий. Возможно, это слишком примитивные взгляды на мир, но Юг в целом отстаёт от Севера в развитии, так что…

— Наверное, стоит отвести тебя в рощу. Я просто подумала, что у воды будет чуть свежее вот и привела сюда, — Грейс заметила, что что-то не так.

Эранор наклонил голову немного набок, смотря на Грейс сверху вниз, когда она обернулась, руки покоились у него на поясе, упираясь в бока. Неосознанно принц немного склонился к Грейс, будто стремясь быть ближе.

Легкий ветерок зашумел в кронах деревьев. Грейс опустила взгляд, смолкнув ненадолго, сцепив руки в замок, подумала, а потом набрала в легкие воздуха и продолжила, но снова прозвучало вслух, будто не то, что должно было.

— Эри… это звучит приятнее, чем Эрн. Из-за конечной гласной, конечно же. Ты вроде сказал, что я могу и так тебя звать, если захочу?

— Сказал, и ты можешь, — Эранор выдохнул, подбирая правильные мысли, чтобы и от слов своих не отказываться и не обидеть принцессу, — но, если честно, мне бы этого не хотелось. Так зовёт меня отец, и называла мать. Это одна из тех деталей, что я о ней всё ещё помню. И пока мой отец жив, я бы хотел оставить это право только за родителями.

Конечно, Эранор не подумал, когда ляпнул, что Грейс может называть его как хочет. Однако девушке предстоит выбирать между своими желаниями и желаниями Эранора.

Эранор не помнит лица матери, но помнит её голос и это обращение — «Эри». Казалось, разреши он кому-то звать себя так, и это воспоминание исчезнет навсегда. Кроме короля так никто не зовёт Эранора, за одним только маленьким, пушистым исключением. И то по понятным причинам, ведь Хауфо часть самого принца.

Когда Эранор выдохнул, принцесса услышала какие-то вибрации, скрытый дискомфорт. Видать, сделала что-то не так. И лишь после того, как принц рассказал, что не хотел бы, чтобы она звала его, столь неформально сокращая имя, смущенно потупила взор.

— Ааа… Тогда, может, звать тебя просто Эранор? Без каких-либо сокращений, — Грейс неловко качнула плечами, мол, ничего страшного. Еще вчерашняя принцесса бы извинилась, но сегодняшняя не приняла ничего близко к сердцу, не обиделась и даже не подумала лишнего. Память о родителях — святое. Особенно о матери. А Грейс…она чужая. У нее нет права так звать принца. Это словно посягательство на его семью. Одно дело быть союзниками и друзьями, и совсем иное фамильярничать и лезть друг другу в душу. У принца были границы, которые он защищал, Грейс уважала их и не пересекала. Однако в такие моменты она чувствовала неловкость внутри и ругала саму себя, что порой с Эранором бывает не сдержана. Не слишком ли она открывается принцу, не слишком ли тянется к нему.

— Эрн. Эрни, если дело было в букве, — принц пожал плечами.

Грейс ведь преподнесла всё так, будто только из-за гласной буквы имя звучит мягче и лучше ложится на язык. На деле, принцу было привычнее слушать сокращение, полным именем его называют достаточно редко. Он большую часть времени проводил в компании сослуживцев, где он свое полное имя может услышать только в крайних случаях, если его обвиняют или ругают. А Грейс как-то слишком рубанула с плеча, Эранор не против любого сокращения, только не Эри. Это было что-то личное.

— Мне нравится Эранор, — конечно, дело было не в букве, — хотя, с твоего позволения, стану иногда использовать Эрни. Иногда, потому что это нечестно, что я буду сокращать твое имя, а ты моё — нет. У меня ведь оно такое, что и не сократишь… а по звучанию, скорее северное, чем южное.

— А ведь и правда. Забавно… Я подумаю, как сократить твоё имя на досуге. Раз уж мы портьеры, то должны быть равны даже в таких мелочах.

— Помнишь, ты говорил про ножны для кинжала? Хочу носить его на заседания Совета. Думаю, это придаст мне солидности. Иначе как я буду без тебя там? Держать их в таком страхе, в какой вогнал ты, я не смогу! — Грейс засмеялась и состроила свирепую мордашку, — рррр!