Притяжение влюбленных сердец (СИ)

Спустя пару часов допроса Штольман был просто взбешен поворотами беседы. Помимо изложения всех обстоятельств расследований, так или иначе связанных с фрейлиной и Его Сиятельством, он вынужден был рассказать обо всех встречах с ними, а также практически дословно содержание всех разговоров. Всплыло дело о похищении Нежинской и роль Штольмана в этой истории, сведения о карточном долге и деньгах князя, призванных помочь решить вопрос долга. Варфоломеев только хмурился и неприязненно покачивал головой. К концу беседы Яков был готов к последующим санкциям, однако ему сказали приступать к текущим обязанностям и быть готовым в ближайшее время отбыть к новому месту службы. Заканчивая беседу, подписав бумаги, Штольман кивнул и собрался покинуть переставший быть родным кабинет. В дверях неожиданно появился адвокат Миронов, прибывший в сопровождении городового. Яков насторожился, усилием воли скинув раздражение и собираясь выяснить причины появления Виктора Ивановича без дочери. Неужели к Анне отнеслись со снисхождением и позволили не давать показания? Штольман тут же подумал о наивности своего предположения и горько усмехнулся. Варфоломев воспользуется любой возможностью добыть информацию.

- Прошу прощения господа, готов оказать любую помощь расследованию - сказал предельно вежливо и собранно Виктор Иванович, - но моя дочь, - здесь он неприязненно мельком глянул на Штольмана, - находится в сильнейшем нездоровье, доктор осмотрел ее и рекомендовал находится в постели. Принимая во внимание чрезвычайность происходящего, наша семья готова допустить проведение беседы у нас дома и оказать этим содействие следствию.

Яков Платонович коротко простился с присутствующими и вышел в коридор. Тут же за дверью на него налетел негодующий Трегубов и запальчиво произнес: - Ну, Яков Платонович! Что же это делается в моем участке на вверенной мне территории! Политическое дело! Высокородные преступники, запятнавшие свою честь изменой Отечеству! И я, ни о чем не знавший горе-полицеймейстер. Вы выставили меня таким нелепым начальником, недоумком. Я ведь мог помочь, господин Штольман! - Трегубов перевел дух и выжидательно уставился на подчиненного, требуя объяснений.

- Прошу меня простить, Николай Васильевич! - четко и дисциплинированно ответил Штольман. Я был связан обстоятельствами секретности и неопределенностью полномочий. Вы же, господин полицеймейстер всегда были ко мне исключительно лояльны и я благодарен Вам за неоценимое наставничество в служебных вопросах. - здесь Штольман покривил душой и на мгновение испугался, что начальник заметит проскользнувшую иронию. Однако Трегубов был человеком бесхитростным и прямодушным, поэтому по-отечески лишь согласно похлопал надворного советника по плечу.

- Что же теперь дальше, Яков Платонович? - растерянно спросил полицеймейстер. - мне приказано подобрать Вам замену ввиду вашего отбытия на новое место службы. Как мы без Вас, дорогой наш! У меня нет подходящих кадров!

Подошедший на шум Антон Андреевич потрясенно переводил взгляд с начальника сыскного отделения на Трегубова.

- Я рекомендую рассмотреть кандидатуру Антона Андреевича. - коротко сказал Штольман сдержанно улыбаясь. Коробейников отлично зарекомендовал себя в самых разных обстоятельствах, и я уверен, достойно себя проявит на моем месте.

Помощник растерянно смотрел на начальников и был готов помочь в данный момент если не советом, то хотя бы участием.

- Яков Платонович! - Наконец то отмер Антон Андреевич, глядя в спину удаляющемуся Трегубову. - Анна Викторовна заболела. Я видел их служанку, она мне сказала, что барышня молодая прибежала сама не своя вечером и упала в горячке. Насилу ее лечили отварами всю ночь. - Коробейников наивно уставился на Штольмана, силясь поймать на его лице эмоции.

- Антон Андреевич, спасибо, я приму к сведению. - сухо сказал Яков Платонович помощнику и не стал более продолжать беседу. Тот поспешно ретировался.

Штольман ненавидел объясняться и выдавать личные эмоции любопытствующим. А чувства, безусловно, были. Он был в огромном беспокойстве из-за того, что его горячность послужила причиной волнений и болезни Анны. Он был раздосадован необходимостью её допроса полковником Варфоломеевым. Наконец, ему было нестерпимо неловко перед Анной и ее семьей, за то, что благодаря его поведению и недальновидным поступкам, они оказались невольными свидетелями части шпионского дела. Эти эмоции, а также надвигающееся горе неизбежной разлуки с Анной Викторовной, жгло его сердце тупой болью.

Штольман привычно запрятал боль в дальний уголок сердца и присел на свободный стол оформлять вчерашнее дело по расследованию убийства литератора.