Притяжению вопреки (СИ)

Её отец хоть и не горел желанием, но всё-таки не возражал взять в свою новую семью Аниту, но без Вани. Куда ему этот Ваня? У него и так двое детей подрастало, объяснял он. Квартира тесная, не повернуться. И жена категорически против. Анита — дочь, родная кровь, не отвертишься. И взрослая уже, могла бы стать помощницей. А вот Ваня… нет, Ваню они не потянут.

Их хотели уже определить в детский дом, но неожиданно объявилась тётка, отцовская двоюродная сестра, одинокая и бездетная. Она обоих и взяла к себе.

Тётка была странная, очень религиозная и очень строгая, но после матери всё — рай. Однако Ваня, став чуть постарше, на тёткины запреты отвечал отчаянным непослушанием. И чем больше та на него давила, тем сильнее он куролесил и шёл в разнос.

=3.

Их странной тётки уже несколько лет как не стало. Теперь они живут вдвоём — Анита оформила опеку. То есть, жили. Последний год Ваню круто потянуло на самостоятельность.

Он бросил школу, завёл сомнительную компанию, у кого обитал — не говорил, на все её расспросы — огрызался, а к ней наведывался лишь тогда, когда требовались деньги.

Анита сердилась, но всё равно давала столько, сколько просил. Ни разу не отказала. Но ему захотелось, видать, больших и лёгких денег, раз пошёл на такое…

— Господи, зачем ты это сделал? Ну зачем? — спросила она сипло, будто каждый звук давался ей с огромным трудом. — О чём вообще ты думал?

Анита и сама не знала, для чего все эти вопросы. Какая теперь разница, о чём думал Ваня, когда тайком проник в дом её шефа. Когда пытался ограбить его. Когда, пойманный на месте врасплох, разбил вазу о голову Лившица (тот по неизвестной причине неожиданно вернулся домой раньше времени) и сбежал, пока тот не очнулся.

Неважно, что его заставило так поступить. Никакие причины, никакие обстоятельства ничего теперь не изменят и выходку его не оправдают. Уже случилось страшное, непоправимое… Но она продолжала задавать эти бессмысленные вопросы, старалась понять и не понимала.

Наверное, ей просто надо было сейчас что-то говорить, цепляться за слова и фразы, чтобы не сорваться в истерику, чтобы не сойти с ума от безысходного отчаяния, стыда и страха…

— Зачем ты полез к Марку Аркадьевичу? Почему именно к нему? — голос её всё-таки сорвался в крик.

— Ну, у нас там есть чел, зовут Ярик… — шмыгая носом, рассказывал Ваня. — Я у его сеструхи живу… жил… Ну вот он свёл меня с мужиком одним. Мутный тип, вроде как ауешник*, но при бабках. На приличной тачке рассекает, башляет за всех в кабаках, ну и вообще… крутой, короче.

— Ауешник… башляет… — простонала с горечью Анита. — В кого ты превратился, Ваня? Ты нормальные слова знаешь?

— А что в них ненормального? — огрызнулся по привычке Ваня, но тут же сник. — Ну, платит, значит, за всех. Ну и вот он про тебя спрашивал. Мол, правда ли, что ты моя сеструха. Он знал откуда-то, что ты работаешь на Лившица. Ну то есть заранее знал.

— И?

— Ну а потом он спрашивал всякое… про тебя, про него… А потом предложил заработать. Сказал, что у Лившица есть одна вещь, которая ему не принадлежит. И если я её достану, он мне сразу же на руки отстегнёт двести косарей деревом. Ну, в смысле, двести тыщ рублей.

— Что за бред? Какая вещь?

— Да монета какая-то. Древняя. Золотая. Сильно ценная. Этот твой Лившиц типа отжал её у одного коллекционера по беспределу. Ну, мне так тот мужик рассказывал. Коллекционер — старпер какой-то полудохлый — сильно хотел её вернуть, нанял этого мужика, а он… он — меня.

— Тебя? — полуплача-полусмеясь переспросила Анита. Нет, нанять Ваню — это действительно звучало до смешного абсурдно. Только вот совсем не до смеха ей было. — Кто он? Как зовут?

— Кого? Мужика или коллекционера?

— Да обоих.

— Старпёра как-то называли, вроде… но я не запомнил. А мужика все Валетом зовут.

— Имя у Валета есть нормальное? Фамилия? Хоть что-то?

— Ну есть, наверное. Я документов его не видел. Нафига мне его имя? Валет да Валет.

— Идиот! Господи, какой идиот! И история эта твоя с коллекционером — ну бред же полный.

— Ничего не бред! Щас покажу.

Ваня порылся в своём телефоне, потом сунул ей.

— Вот, фотки этой монеты… Её твой Лившиц у старика оттопырил… считай, украл.

— Всё равно чушь какая-то, — бормотала Анита, невидящим взором скользнув по экрану смартфона. — Но даже если и так, ты-то тут причём? Зачем ты полез? Это их дело…

— Так двести штук же…

— Двести штук? Ты совсем ничего не соображаешь? Думаешь, они бы тебе понадобились, даже если б у тебя всё получилось? — с внезапной злостью выпалила Анита. — Думаешь, долго бы ты на воле гулял? Да тебя сразу бы поймали. Ладно, у тебя нет ума, нет совести, но элементарный инстинкт самосохранения ведь должен же быть!

Глупый Ваня хлопал глазами.

— Да как меня поймали бы? Если б этот твой Лившиц не появился раньше времени, всё бы вышло чики-пуки…

— Идиот! У Лившица камеры по всему дому…

— Так я лицо-то не светил. Я капюшон накинул и голову не поднимал. И эти… как их там… отпечатки пальцев не оставлял. Я перчатки надел…

— … и охрана…