Притворись, что любишь (СИ)

— То, что твой сын не только насильник, но и психованный извращенец? — посмотрела на мать. Я разрывалась на части от противоречивых желаний. Была зла на мать и хотела послать ее к черту, а еще мне было дико обидно, хотелось, чтобы она обняла и пожалела.

— Успокойся и сядь, — она проигнорировала мои истеричные высказывания. Подчинилась. — Это метка, Эмм. Он отметил тебя, — это я уже слышала от гребенного ублюдка. Но никак не думала, что подобную ересь станет нести ранее разумная женщина.

Попыталась собраться с мыслями и принять невозмутимый вид, насколько это возможно в этой дикой ситуации. Должно же быть какое-то трезвое объяснение происходящему, во всяком случае я хотела его услышать. Хотя, определенные догадки у меня имелись.

— Он меня укусил, — я осторожно поправила мать. Неужели, психические отклонения в этой семье наследственные? Тогда матери тоже не помешает хороший психиатр.

— Укусил, — согласилась она, добавив:

— Поставил метку, — разговор начинал ходить по кругу. Неожиданно женщина начала раздеваться. Я ошалело наблюдала, как она медленно пуговичку за пуговичкой расстегивает шелковую нежно-персиковую блузку.

— Мама, с тобой все хорошо? — признаться, я была перепугана не на шутку. Одно дело, незнакомый псих, которого забрали… другое, близкий и родной, но спятивший буквально на твоих глазах, человек. Не представляла, что мама может выкинуть в следующий момент. Мне становилось страшно не только за себя, но и за Артема. Жаль, что Вадим Петрович так быстро ушел.

— Эмма, смотри, — полностью расстегнув блузку, женщина стащила ее с плеча, а следом убрала лямку от бюстгальтера. Я же поверить не могла собственным глазам. На плече у матери красовался аккуратный шрамик в виде двух дырочек с чуть слегка вздувшимися краями.

— Это что? — потрясенно выдавила из себя я и, не удержавшись, осторожно провела пальцами по отметке, подсознательно уже зная ответ на свой вопрос. Но как такое возможно? Почувствовала, как женщина вздрогнула.

— То же, что и у тебя, — буднично пояснила мать, — вернее то, во что превратится укус через несколько дней, когда заживет окончательно. Метка, — я вернулась на свое место. Захотелось выпить.

— Выпить хочешь? Нам предстоит непростой разговор, — вторя моим мыслям, участливо спросила мама, уже подойдя к кухонному шкафчику. Я лишь кивнула. — Водка или вино?

Водку я пила всего один раз. Мне не слишком-то пришелся по душе этот вонючий и едкий напиток. Но, кажется, вино сейчас будет бесполезно, как и вода. Тем более это вино особенным качеством не отличалось. То, что хранилось на кухне, использовалось преимущественно для приготовления мясных и рыбных блюд. У нас были напитки и поприличнее, но они находились в гостиной, что одновременно служила и комнатой родителей. Мать туда идти явно не собиралась.

Пока я раздумывала, заметила, как мама достала стопку, наполнила и лихо осушила, закусив невымытым помидором.

— Водки, — решилась я. Мама с душой плеснула мне в свою же стопку. Я прикрыла глаза и последовала ее примеру. Горючая жидкость мгновенно обожгла горло, и я закашлялась. Женщина сунула мне в руку недоеденный помидор. Закусила. Плевать, что грязный. Возможное расстройство желудка сейчас меня волновало меньше всего.

— Что тебе Владислав успел рассказать? — женщина вернулась за стол, прихватив с собой початую бутылку водки и огурец.

— Ничего, — я не стала упоминать, что конченый псих считал себя оборотнем. Даже после водки это казалось каким-то слишком вызывающим что ли… не знаю. — Откуда у тебя это… эта метка? — отчего-то с трудом могла называть так укус. Дикость какая-то.

— От отца Влада. Его звали Филипп, — усмехнулась она и замолчала.

— И? — подтолкнула я ее к дальнейшим откровениям. Судя по поникшему виду, мама углубилась в воспоминания. Что такого с ней делал бывший муж, что она сбежала от него, бросив детей?

— Филипп был оборотнем, как и Владислав…

— Ты шутишь? — перебила я маму, с вожделением посматривая на початую бутылку водки. Хотелось выпить еще, а потом еще… чтобы в итоге забыть весь этот бред. Но понимала, что, если сделаю еще хоть маленький глоток, рискую просто отрубиться. Итак, голова стала подозрительно легкой. Мыслей почти не осталось. Я уже не хотела вызвать матери скорую помощь. Вернее, хотела, но не так сильно.

— Нет. Я ведь тоже оборотень. Вернее, полукровка. Мой отец был оборотнем, но, видимо, слишком слабым. Вот мне ничего и не досталось, кроме улучшенной регенерации, слуха и зрения, — по ее реакции было видно, что хотела добавить что-то еще, но передумала. — Иными словами я не могу оборачиваться. А у Владислава, подозреваю, есть вторая форма, раз смог укусить.

— Вторая форма?

— Да. Он может обращаться в волка.

— Как такое может быть? — не могла поверить услышанному.

— Я как-то об этом никогда не задумывалась, — призналась женщина. — Просто с детства знала, что есть другой мир, о котором обычный человек не подозревает.

— Зачем ты мне это рассказываешь?