Притворись моей на одну ночь

Алесандро нахмурился, и Октавия поняла почему. Став причиной (как он считал) смерти отца, он не лишился наследства, зато Примо потерял все из-за своей злой шутки. Но то, что случилось с Сандро, — несчастный случай, ошибка молодости, а Примо действовал намеренно.

Октавия высунулась из воды и обняла мужа. Он положил руки ей на спину. Через миг она ощутила какое-то движение в его теле.

— Искупаться было не лучшей идеей. Я думал только о прекрасном виде. — Сандро смотрел на грудь жены. Мокрый лиф открывал гораздо больше, чем прятал. — Но не представлял, какой эффект он произведет.

Октавия ринулась в глубину, брызнув на него водой.

Остаток недели был менее напряженным. Алесандро остался в городе ровно столько, чтобы попрощаться с городской квартирой навсегда и без капли сожаления. В компании еще не все шло гладко, но никогда прежде он не чувствовал себя так уверенно, перестав сомневаться в том, что достоин распоряжаться состоянием Ферранте. Отныне он — глава семьи и главный управляющий, это решение далось без раздумий. Сейчас он вернется в собственный дом. Дед согласился пожить с ними до весны, а то и до лета. Октавия уговорила Эрманно остаться как можно дольше, чтобы научиться премудростям управления поместьем. Это старику давалось всегда легко, и в роли учителя он был великолепен. Алесандро возлагал большие надежды на отношения жены с дедом. Сегодня вечером у них начинается новая жизнь.

Дома произошли две вещи. Сандро был сражен наповал красотой Октавии. Он попросил стилиста Михаэлу обратить внимание на яркие цвета. Они нравились ему на жене гораздо больше, чем пастельные оттенки, предпочитаемые ею. Сегодня на ней было черное бархатное платье с юбкой цвета сапфира. Топ открывал прекрасную грудь и завязывался за шеей, оставляя почти открытой спину, на которую падали локоны длинных темных волос. Длинная юбка подчеркивала округлившиеся бедра, высокие каблуки добавляли сексуальности. Ему захотелось уложить ее в постель тут же, не думая о гостях. Но поражала не только ее красота, а еще и то, что он соскучился и был рад ее видеть. Ему хотелось, чтобы она обняла его, как когда-то раньше. Ведь между ними снова все хорошо. Разве нет?

— Я покормила Лоренцо, сейчас буду. — Октавия едва удостоила его взглядом, набирая сообщение.

Ага, значит, все-таки не все хорошо. Алесандро нахмурился, размышляя, кому она могла писать. Эсэмэска ушла, телефон пискнул еще раз. Пришло ответное сообщение. Прочитав его, Октавия в восторге рассмеялась. Алесандро поразился. Такого смеха он не слышал давно! Точно пение птички весной, он наполнял надеждой, такой искренний. Улыбка освещала ее лицо. Хорошенькая Октавия превратилась в головокружительную красавицу. Он ощутил укол в сердце. Такой счастливой жена не была с самого ее отъезда в Лондон. И причиной этого стал кто-то другой. Сильнейшая ревность буквально ослепила Сандро. Слова, сорвавшиеся с языка, прозвучали, очевидно, слишком грубо.

— Кто это?

Она мгновенно посмотрела на него, и выражение лица снова стало спокойным.

— Сорча. А почему ты спрашиваешь?

— Сорча? Женщина из больницы?

— Мы общаемся.

— Почему?

— Потому что она молодая мать, как и я. Я могу разговаривать с ней о кремах для малышей и скачках роста. Темы, скучные для всех остальных.

— Бри знает об этом. Спроси ее.

— У нее нет ребенка, и это совсем другое. К тому же мне интересно узнавать новости об Энрике. А ты не одобряешь? — В ее голосе послышался лед.

— Я этого не говорил, просто пытаюсь понять.

— Ну вот, видишь, а она меня понимает с полуслова. Мы на одном этапе жизни. Я рассказала, что сегодня вечеринка, но я устала, потому что Лоренцо не спал ночью, а она пишет, что нужно быть хозяйкой на балу, а она не в настроении, потому что тоже устала.

— Ты поэтому смеялась?

— Не совсем. Я спросила, могу ли все еще предложить ей Лоренцо, чтобы хорошенько выспаться, а она написала: если я хочу, могу забрать Энрике, потому что у него колики. Наверное, неправильно смеяться над тем, что случилось, но очень здорово иметь подругу, у которой ребенок того же возраста. Я хочу продолжать с ней общаться. Мы нужны друг другу. — Нотка одиночества проскользнула в ее голосе. Сердце Сандро тревожно сжалось.

Я не против вашего общения. Хотя пока не готов смеяться над подменой малышей. Но твой смех означает, что постепенно этот инцидент уходит в прошлое, меня это радует. Правда, я думал, мы больше никогда ее не увидим, и меня это вполне устраивало. Воспоминания о тех днях в больнице для меня не самые лучшие. И если в разговоре с Сорчей я позволял себе резкие нотки, то именно потому.