Притворись нашей мамой. Дочери (СИ)

– Мамочка, купишь нам платюшки? – щебечет Зухруша, заглядывая мне в душу своими черными очами.

– Конечно, малыш. Только купит нам всё папа, маминой карточкой пользоваться нельзя.

Очень обидно знать, что на твоей карте лежит крупная сумма денег, нуждаться в ней в данный момент и не иметь возможности снять ее.

Неожиданно меня торкает. Откуда у матери всегда была крупная заначка денег.

Тогда, когда она купила дом за один вечер.

Когда отвезла Леру на лечение в Германию, и выложила за месяц тридцать миллионов.

Если учесть, что отец всю жизнь честно служит в полиции, а она работает косметологом (не смогла пойти по специальности в пластическую хирургию из-за того, что выбрала уход за семьей), то абсолютно не понятно, откуда брались крупные суммы денег.

– Твой дядя отправлял моей матери деньги все эти годы? Так сказать, мою долю, – спрашиваю у Ами, не глядя ему в глаза.

– Да, – без церемоний отвечает мужчина.

– Понятно, – неприятная информация виснет на груди тяжелым камнем.

Мы все эти годы были связаны с криминалом, и не хотели смотреть правде в глаза.

– Мачеха, сюда, – Лиля радостно заскакивает в один из магазинов.

Амир падает в кресло, а мы выбираем платья. Сгребаем горы цветных нарядов, несем их в примерочную. Отправляю Амиру воздушный поцелуй.

Мужчина провожает меня грустным взглядом.

Милый, – шепчу мысленно, – ели бы я была одна, я бы тебя позвала с собой.

Покупаем пять абсолютно одинаковых трикотажных синих платьев.

Почему нет? Мы же одна семья, будем ходить одинаковыми.

– Сейчас в бижутерию, покупать заколки, потом есть мороженое, – командую я.

Выходим из бутика, направляемся на поиски бутика с фенечками.

– Ой, я забыла в примерочной очки! – нервно извещаю своих. Натягиваю платок пониже на лоб, устремляюсь обратно в салон.

Амир, нагруженный пакетами, тяжело вздыхает.

– Девушка, я откладывала здесь платок женский, – заговорщицки подмигиваю продавщице.

Понимающе достает из-под прилавка вещь, пробивает.

Выуживаю из бюстгальтера банковскую карту, протягиваю.

Ноги деревенеют, а сердце грозится остановиться. По ушам бьет набатом: – Ты рискуешь! Вдруг Аким найдет тебя первым.

Но у меня нет другого выхода. Я должна подать отцу знак. Он должен точно знать, что я здесь. Тогда он найдет меня, и я всё расскажу ему об Акиме.

И мы с Амиром сможем зажить нормальной жизнью…

Прячу платок под неуютный огромный плащ, бегу к «своим».

– Хочу ванильный шарик и ореховый! – щебечу радостно, немного переигрывая.

Девчонки не слышат фальши в моем голосе, играю со мной в игру.

– Мне пломбир!

– Мне крем-брюле!

– Мне шоколадное!

– Если что, то мы еще не дошли до кафе! – одергивает нас отец семейства.

– Па-па, не обламывай кайф! – визжит радостно Лиля.

Сегодня впервые вижу, какая она настоящая – улыбающаяся, радующаяся жизни, любящая родных. Я рада, что она – мой близкий человечек. Эта сторона ее души и характера мне очень импонирует. Сейчас девочка напоминает мне Алёнку.

Спустя час радостного щебетанья и поедания мороженого, падаем в машину, отправляемся обратно домой.

Всю дорогу улыбаюсь Амиру, заигрываю с ним. Но он как камень. Не реагирует, делает вид, что не замечает флирта.

– Черт с тобой! – выговариваю в сердцах, когда машина останавливается около дома. Уже собираюсь открыть дверцу, когда крепкие руки дергают меня на себя. Голова откидывается на спинку сидения, и теплые губы впиваются в мои губы. Отвечаю с горячей взаимностью.

– Па-па! Сколько можно? Опять при детях!

– Прости, шайтан попутал, – Амир отрывается от меня с ухмылкой.

Игриво хмурю брови:

– То есть этот поцелуй был от лукавого?

– Не усугубляй, – едва сдерживая смех, выходит из машины, чтобы помочь выбраться наружу дочерям.

– Хам! Зато мой… – покидаю машину, сжимая в руке новый платок.

Глава 32

Алёна Удальцова

– Говорю тебе, это была Наташа! – яростно спорю с Андрюхой.

– Как ты могла узнать сестру? Не верю. Эта женщина была вдвое толще ее, одета как баба. К тому же в очках и с тремя детенышами! – мой парень бросает на меня серьезный взгляд.

– Не хочу уже кататься на дельфинах. Поехали к отцу!

– Спятила? Он же тебя упакует в чемодан и отправит обратно в Москву! А когда вернемся домой, то тебя накажут, запрут до лета дома.

– За что? За то, что я люблю Наташу и приехала за ней в другой город? Родители должны были понять меня, принять мою помощь, взять на поиски!

– Ты для них шестнадцатилетняя малолетка. Твой отец полицейский. Зачем ты ему сдалась? Помеха!

– Так-то ты обо мне думаешь? – бросаю гневный взгляд на друга. – Будешь сегодня целоваться со своими убеждениями! – Топаю браво ножкой, разворачиваюсь, иду на выход из дельфинария.

Меня прям бомбит. Я точно уверена, что передо мной стояла Ната. Неужели я не узнаю родного человека под ворохом чужой одежды.

Но почему она не призналась?

Сердце неприятно ёкает. Неужели хотела остаться с этим взрослым мужиком? На кой он ей сдался? Он же старый! Скорее всего, он ее запугал!

Вспоминаю счастливые лица детей. Признаюсь себе, что обманываю саму себя. Но пазлы явно не складываются в стройную картинку. Бесполезно гадать, нужно найти Нату и попросить объяснения у нее.