Притворись нашей мамой (СИ)

Нажав отбой, нервно выдыхаю. Завариваю чашку ромашкового чая. Всегда так делаю, когда нужно успокоиться. Правда, в случае с Игорем Геннадьевичем, не всегда помогает.

Мотаю головой, вытряхивая из головы мысли о нём. Только его сейчас не хватало!

К вечеру надеваю лёгкое платье лимонного цвета, жёлтые танкетки. Долго смотрю на себя в зеркало.

– Мило!

С удивлением вспоминаю, какие взгляды на меня бросал майор. Флиртовал, чтобы расположить к себе?

– Наивно!

Он же, как открытая книга! Небесные глаза сами всё рассказывают за своего хозяина. Предатели в тылу!

Сдуваю кудряшку с глаза, наношу на губы розовый блеск.

Уже на улице вспоминаю про Алёнку.

– Девочке нужен подарок! Она же девочка, а девочкам всегда нужно что-то дарить.

В сумке пусто, на магазин времени не осталось. Обвожу изучающим взглядом двор. Вижу красивую клумбу.

– Никто же не обидится, если я возьму три цветочка?

Через пять минут уже звоню в квартиру Удальцова. Если бы ещё вчера кто-то сказал, что я приду к нему домой добровольно, я бы этого доброхота искусала.

Дверь открывается мгновенно. На пороге женщина, перед ней маленькая девочка, одетая как праздничный торт в оранжевое платье с рюшами и оборками.

Господи, этот Демид прививает дочери дурной вкус! Разве можно девочке в пять лет такое носить?

Он вообще с ней занимается, или она у него растёт как цветочек дворовый?

Злата, радуйся, теперь девочка твоя с шести вечера до двенадцати ночи. Можешь, с ней заниматься! – шепчет мне второй голос моего сердца.

Лучше не лезь в её воспитание, иначе будешь иметь дело с её отцом, – напоминает разум первого голоса.

***

– Злата Чайкина, – подаю руку сначала ребёнку.

Малышка не реагирует на руку, сразу бросается и обнимает за талию. Льнёт ко мне личиком, и мелкие светлые кудряшки прилипают к моему платью.

– Очень красиво! – подмечаю я, поддевая пальцем кудряшку, понимаю, что девчушка так старалась ради меня.

– Татьяна Ивановна, – женщина радостно протягивает крепкую руку. – Дневная няня Алёнки и Демида.

Вздрагиваю. Всё-таки Демиду тоже нужна няня? Так я и думала.

Нервно дёргаю бровью. Замираю в коридоре, передумав снимать обувь.

– Я шучу! – улыбается ласково няня.

– Мне сейчас не до шуток, – стараюсь казаться вежливой.

– Златушка, прости! Пойдём пить чай. Знакомиться с режимом этих двоих.

– Всё-таки двоих?

– Ну а как ещё? Если ты не присмотришь за майором, то найдётся сотня других желающих. А Алёнушке и так несладко, нужно поберечь её детскую психику.

– Когда их мама сбе.. – женщина бросила невинный взгляд на девочку, которая так и осталась приклеенная ко мне, и сейчас во все глаза смотрела на няню, внимая каждому её слову. – … уехала в очень важную командировку, тогда возле Демида материализовались десятки охочих девиц. Алёнка подросла и вымела их поганой метлой из дома.

Девочка широко улыбнулась и изобразила рукой, как выметает мусор из дома.

Я рассмеялась от души.

А затем мне стало неприятно. Чувство вины тяжёлым грузом навалилось на меня. Как я смею улыбаться, радоваться?!

– Алёнчик, давай я цветочки твои поставлю в вазу? – предложила няня Таня, пытаясь вырвать у девочки три маленьких оранжевых цветочка…с клумбы

– Неть! – Алёнушка потрясла головой. И её длинная чёлка закрыла от нас её красивые огромные как два озера глаза.

– Они же засохнут! – сожалеет няня.

– Пусть! Они мои.

Достаю из сумки две красивые невидимки с маленькими бриллиантиками. Обе заколки когда-то принадлежали моей родной девочке.

– Иди сюда, – подтянула Алёнушку к себе. – Смотри, одна мне, – я закалываю невидимкой прядь своих волос, – а вторая тебе – пытаюсь убрать чёлку девочки назад и заколоть.

– Неть! – визжит малышка.

– Ой, Злата, не трогала бы ты её! – причитает няня. – Пожалуется ведь отцу.

– Ничего. Я упрямая. – Демонстративно закалываю вторую невидимку себе.

– Я пойду. Ужин на плите. Отец её приходит обычно в девять вечера. Но бывает по-разному.

– Хорошо, справлюсь, – неуверенно произношу я.

Едва няня закрывает за собой дверь, как в кухню влетает Алёнка с двумя голыми стеблями от цветов.

– Где лепестки? – морщу нос. Маленькая вандалка с корнем вырвала оранжевые бархатные шапочки цветков.

– Там, – тычет пальцем по направлению комнаты. – Идём, – тянет меня за руку.

Едва тёплая ладошка касается моей холодной руки, как я вся начинаю трепетать, будто загнанная лань.

Злата! Прекрати! – приказываю себе, и следую в детскую.

– Вот! – Алёнка берёт со стола последний цветочек и начинает вырывать лепестки.

– Любит..

– Не любит…

– Любит…

– Не любит…

Я цепенею…

– Алёнушка, что ты делаешь?

– Гадаю!

– О боги! Откуда такие слова-то знаешь?

Малышка притопнула пухлой ножкой и ткнула пальцем в телевизор.

Смотрю и не верю своим глазам. Онлайн идёт передача про ведьм на двадцать четвёртом канале.

– Думала, что эту чушь никто не смотрит. Ошибалась!

– Милая им нельзя верить! Они шарлатаны, – пытаюсь отнять еле живой цветок.

– Неть! – девочка прячет потерпевший экзекуцию цветочек на спину. – Я должна знать, что мама меня любит!

Сердце пропускает удар.

– Иди ко мне милая! – обнимаю малышку, выставившую колючки, крепко-крепко. – Конечно, мама тебя любит.