Притворись (СИ)

Именно такой реакции и ожидал от него Оби-Ван, ровно как и его мастер знал, что падаван поднимет эту тему. Тем не менее, Квай-Гону было интересно, какие аргументы выставит ученик: многоуважаемый мастер полагал Оби-Вана не менее виноватым.

– Мастер, я только хотел извиниться за то, что все время выступаю со своим мнением. Я не так опытен в вопросах, касающихся Силы и политики, как вы. Я не имел права. Это не мое место.

Квай-Гон удивленно приподнял бровь. Ну что ж, это было что-то новенькое – примерно как если бы он сам начал смиренно принимать волю Совета.

– И что же мы будем делать, Падаван? – спросил он, кивая в сторону стола в углу шумного обеденного зала и указывая Оби-Вану идти вперед. – Нам в недвусмысленных выражениях велели быть в мире с собой, друг с другом и с Советом. В противном случае нас сошлют за Внешнее Кольцо регулировать последствия азартных игрищ между хаттами.

Ясные голубые глаза Оби-Вана наполнились беспокойством, и он отвел взгляд.

– Я… Я-то точно не знаю, Мастер.

Он без особого интереса поковырялся в своей тарелке.

Квай-Гон послал вопросительный импульс через их учебную связь, проверяя, нет ли между ними какого-то недопонимания, но, что бы ни занимало мысли падавана, оно, кажется, не касалось мастера.

– Я передумал ужинать, Падаван, – недовольно буркнул он. – Жду тебя в наших комнатах.

Он встал и отнес нетронутый поднос к мойке.

Оби-Ван проводил его взглядом, переложил бледно-голубые кусочки рыбы коло в одну сторону и вздохнул, подперев голову рукой. Он точно знал, почему перечит Мастеру. То есть он знал первопричину, но не мог понять, чего же он сам добивается. Конечно, влюбиться в мастера – тот еще стресс, а если добавить чудовищное непроходящее влечение, то и вовсе можно дойти до нервного истощения. Но это же не повод для бесконечных пререканий.

Разумеется, Оби-Ван не считал, что Квай-Гон всегда и во всем не прав. Сегодня, например, его весьма впечатлил анализ орденской статистики и то, что мастер беспокоился о нем, о них обоих настолько, что отказался от задания вопреки здравому смыслу. Видит Сила, Оби-Вану сейчас было не до заданий; они только что вернулись с последнего. Тогда почему он себя так вел? Как в яслях, когда дергают девочку за косички, только потому, что она нравится. Определенно, он уже вышел из этого возраста.

А может и нет. Но что, разве он ждал от своего почтенного мастера, что тот тоже начнет вести себя как мальчишка? Оби-Ван почувствовал укол совести, вспомнив, как попрекал его бесконечными разногласиями с Советом. Квай-Гон спорил, потому что был прав. Оби-Ван спорил, потому что хотел секса.

Он угрюмо размял вилкой овощи и лениво размазал их по тарелке. Он дулся и не собирался ничего с этим делать. Что-то должно было произойти и произойти скоро; но у него было смутное предчувствие, что действовать придется самому.

*

Когда Оби-Ван вернулся в комнаты, там было полутемно и свет мягкими полосами ложился у основания стен. Решив, что мастер медитирует, он направился к себе заняться тем же. Ему необходимо было очистить разум, нужна была передышка. «Мне нужно трахнуться», – с раздражением подумал он и отбросил эту мысль. Оби-Ван тихо зашел в свою комнату, прикрыл дверь, выключил свет и плотно зашторил окна, чтобы огни Корусанта не потревожили темноты, которая казалась чрезмерной, но успокаивающей. В темноте, в уединении, он мог забыть о приличиях и избавиться наконец от своих жалких демонов. Орать на них, злиться, сразить их метафизическим лайтсабером. Традиции, покой, Кодекс! Какой в них прок, если он сходит с ума в этих рамках.

Вздохнув, он опустился на колени в позу для медитации и почти мгновенно погрузился вглубь сознания. Вполне достойный результат долгих лет тренировок. Но порой даже они не помогали сохранять спокойствие, предписанное традициями джедаев.

Теоретически умиротворение проистекало из честности и уважения, но эта связка не работала на практике. Уважение вело к восхищению, восхищение – к симпатии, симпатия – к страсти, страсть – к любви. Или типа того. Во всяком случае, у Оби-Вана по отношению к его мастеру случилось именно так. Так что он стоял на коленях в своей комнате в полной темноте, скрываясь от собственных чувств, слишком сильных, чтобы показывать их. Он учился скрытности.

Но чтобы спрятать свои чувства, сначала их надо было успокоить, что у Оби-Вана никак не получалось. Они посмеивались над ним, подкалывали, крутились внутри него. Маленькие монстры. Неразделенное желание и невзаимная любовь, ощущение неполноты, одиночество, отчаянная страсть. «Не могу сконцентрироваться». Чувствуя раздражение, он встал, размял ноги и начал расхаживать в темноте, потирая глаза и лоб.