Притворись влюбленной

Как же унизительно быть одинокой. Смотреть, как мои друзья устраивают свою жизнь, празднуют помолвки, берут ипотеку, задумываются о детях или о том, чтобы завести питомца со своей второй половинкой… Я за них рада, правда, но каждый раз, когда они делятся со мной хорошими новостями, чувствую себя все более и более чужой. Словно меня больше нет в их жизни, обо мне забыли, я уже не так много для них значу.

Мне так одиноко. Теперь я понимаю, почему все хотят отношений.

Как бы мне хотелось, чтобы у меня было то, что есть у них. Как бы мне хотелось завести парня – и, поверьте, его у меня нет не потому, что я плохо стараюсь. Я просто хочу, чтобы люди не глядели на меня с такой жалостью, когда спрашивают, как прошло мое очередное свидание, нашла я себе парня или нет…

Как будто я сама себя недостаточно жалею.

Джонни болтает с пожилыми членами своей семьи в другом конце комнаты, а Лена смотрит на него. Я тоже так хочу, думаю я. Хочу испытывать те же чувства, хочу, чтобы кто-то разделил их со мной. И неважно, что сейчас он занят и на время позабыл о Лене, – ведь он все равно принадлежит ей и она понимает, что он окажется рядом, как только ей понадобится, а их жизни настолько переплелись, что теперь они знают друг друга так же хорошо, как самих себя.

Ненавижу завидовать друзьям. И не хочу.

– Я так рада за тебя, – говорю я искренне.

Мы легонько чокаемся: у меня бокал с «Мимозой», у нее с шампанским.

– Спасибо, но…

Но? Есть какое-то «но»! Слава богу. Кажется, не всегда у соседа в саду трава зеленее и…

– Но не могла бы ты не называть меня «Лена»? Просто, понимаешь, семья у Джонни… чтит традиции, и им не очень нравятся уменьшительные имена.

Подавившись от удивления, я чуть не обдала ее «Мимозой».

Я успеваю зажать рот рукой, судорожно пытаясь проглотить остатки коктейля, но меня сотрясает такой сильный кашель, что несколько капель вытекают изо рта прямо на подбородок, и Лене приходится хлопать меня по спине, – а гости уже глазеют на устроенную мной сцену.

Отлично, Софи. Настоящий образец сдержанности и уважения к приличиям.

Лене удается раздобыть несколько салфеток (таких роскошных, что сначала мне кажется, будто они тканевые, но нет, они одноразовые, просто из плотной бумаги), и теперь она промокает мне подбородок и шею, как ребенку. Почему-то я чувствую себя еще более неловко, чем когда я помогала ей принимать ванну после операции: Джонни в то время на неделю уехал в командировку, а ее родители были на отдыхе. Щеки горят, а десятки гостей сверлят меня взглядом.

– Я тебя не закапала?

Лена даже не смотрит на свое красивое белое платье, длинное такое, с коротким рукавом, и только отмахивается. Она подзывает официанта, кидает на поднос салфетки и передает мне стакан воды.

– Все нормально. Ты в порядке?

– Да, да, прости, просто ты… Ты вообще серьезно?

– Ты про что?

– Не называть тебя «Лена»? Потому что семье Джонни не нравятся уменьшительные имена?

Она удивленно моргает, будто потеряв от изумления дар речи.

– Семья Джонни, – повторяю я.

– Да.

– Джонни?

Она фыркает, и ее лицо выражает нечто среднее между смущением и досадой. Впрочем, я не уверена, к кому относится эта гамма чувств – к моей персоне или к будущим родственникам Лены.

– Ну, ты же знаешь. Они такие… пафосные.

Знаю-знаю. Богатство семьи Джонни копилось поколениями. Джонни учился в университете, и ему не нужно было следить за балансом на кредитке, потому что у его родителей была недвижимость. «Недвижимость» во множественном числе. Даже отели на ривьерах и те во множественном числе. Ходили слухи, что одна из тетушек Джонни знакома с принцем Уильямом и герцогиней Кейт. А еще у Джонни есть фамильный герб с латинским девизом.

Однако меня смущало другое.

– Это долбаное Джонни – тоже уменьшительное имя.

Она замерла.

– А… ну да.

Она же не всерьез, правда? Неужели эта мысль ни разу не приходила ей в голову?

Очевидно, не приходила – и, значит, мне не стоило этого говорить.

Но, раз уж я в ударе, могу добавить, что в ссылке на их список подарков прописано «HandJ» – так на сайтах для взрослых маркируют видео с онанизмом.

– «Лена» звучит, по-моему, слишком современно. – Ее тон становится колючим и оборонительным. – И на работе меня называют «Хелена». Далеко не все зовут меня «Лена».

– А, ладно. Ладно, понимаю. – Вот дерьмо. Где мои Сtrl+Z, чтобы вернуться в прошлое и все исправить? – Да, я поняла тебя, Хелена. Я запомню.

Хелена улыбается мне, но как-то натянуто, и становится ясно, что пора сворачивать разговор, пока я ненароком не оскорбила ее и жениха еще больше. Я снова ее обнимаю и снова поздравляю, потому что так, наверное, принято завершать разговор с невестой на вечеринке по случаю помолвки, – а она извиняется за то, что ей надо пойти и поговорить с кузенами, и меня все вполне устраивает.

А я не смогу уйти так же быстро.

Глава 2

Может быть, достопочтенная леди Хелена и вышла невредимой из инцидента с «Мимозой», а я, как это стало понятно в дамской комнате, – нет. Топ весь в пятнах апельсинового сока, а руки и шея липкие. Рукав, которым я прикрывала рот, когда подавилась, тоже весь мокрый.