Притворная дама его величества (СИ)

Я находилась в приподнятом настроении. Причина была мне ясна, и пока у меня был душевный подъем и прочие радости, я намеревалась плодотворно поработать. Однако после завтрака меня больно цапнули за руку и втащили в комнату. Я в процессе втащила ответно и затем, морщась, наблюдала, как Женевьева поправляет помятый причесон.

— Это ты ее убила! — прошипела она. — Это ты!

— Белены, что ли, объелась на завтрак? — пожала плечами я. — Я ее видела пару раз, как бы и не один. Да и зачем мне эта старая подошва? Хотя стой. Что значит — убила?

Женевьева захлопала глазами. Тут у всех практически без исключения реакция на каверзные вопросы была одинаковая. Я спрятала руку за спину, чтобы не втащить ей еще раз. Мне было простительно, у меня шалили гормоны. Как порядочная дочь своего времени, я привыкла следовать советам эндокринолога, а не усмирять самостоятельно собственный буйный нрав…

— Она поранилась.

— Да у нее, наверное, и Паркинсон, и Альцгеймер, — пробормотала я себе под нос. — Ты говорила про убийство.

— Она еще не умерла. Но может. И это твоя вина.

Я спрятала за спину вторую руку. Еще немного, и я тряхну эту куклу так, что вылетят из пустой головы последние зайчатки мозга, истошно вопя и радуясь свободе.

— Ты можешь говорить более связно? Начать с главного, потом по порядку перечислить существенные детали? 

Женевьева отступила на шаг и набычилась. Я понять не могла, чего она хочет. Затащила меня сюда, обвинила черт знает в чем, видимо, это было только начало, при этом зачем-то отползает ближе к стене. 

— Давай, — подбодрила я. — Покойница пока неинтересна, кто может умереть и почему?

— Марселин. Она порезалась.

Я кивнула. Прививок от столбняка тут не знали. 

— И? Она порезалась сама? Где и чем?

— Ножом, который ты ей подкинула. 

Я сказала себе, что с этим разберемся чуть позже.

— Где она нашла этот нож?

— А то ты не знаешь? Валялся среди других швейных принадлежностей!

Так. Я глубоко вздохнула. Нет, тут копать можно до скончания века, эти корзиночки валялись повсюду. Выяснять, кто мог подкинуть нож… Или нет? 

— А кто уже умер?

— Маркиза де Меруж.

Какое счастье, решила я, что Женевьева не блещет умом. Вот она выкрикивает, как она полагает, мне в лицо обвинения, а на самом деле выдает информацию. Если еще мне быть уверенной, что она что-то знает, а не городит бабкину скамеечную чушь…

— Маркизе было столько лет, что дай господь нам дожить до ее-то годков, — непочтительно отмахнулась я. Но — только внешне. Главное: не спугнуть.

— Она тоже вся распухла!

— Кто?

— Марселин!

Я так никогда и не узнала, выучили ли слуги и дамы те несколько слов, которые я выкрикнула в сердцах, вылетая из комнатушки. Русский язык мне здесь не требовался, но я его не забыла. А крепкое словцо — именно то, что было самым подходящим в данной ситуации.

Ладно, не одно словцо, а неплохая такая тирада.

— Доктора, быстро! Лучше не одного! 

И полицию. Откуда здесь полиция? Хоть маркиза найдите, не съели же его?

Марселин было хуже, чем вчера, и дышала она с присвистом.

— Где этот нож? — с порога спросила я, и она слабой рукой указала на свою шкатулку с шитьем.

Вот я бы сказала, что случайный человек просто так не сунет отравленный нож именно в шкатулочку Марселин. Они были все одинаковые для непосвященного. Значит, человек был отнюдь не случайный.

— Как давно ты порезалась? Покажи.

Марселин выпростала из-под одеяла руку. Порез воспален, но не сильно. И ему уже пара дней.

— Вот как раз после того, как мы сидели и изучали Книгу, — припечатала меня Женевьева. Да, они шили, это так, а потом…

— Найдите его! Где угодно, скорее! Найдите Пьера!

Я запомнила мужчину, который ворвался к нам, как-то смутно. Знала только, что он очередной вельможа, но как придворная дама я имела полное право на него орать. Не то чтобы я была уверена в том, что говорила, но мужик оказался понятливый и моментально исчез. Его сменили доктора — тот, который уже приходил, и, на мое везение, доктор ле Корбье.

— Ничем не могу помочь, — развела я руками и лишь быстро пересказала доктору ле Корбье то, что смогла выяснить. Нож, время, смерть маркизы де Меруж. Да, по всему выходило, что ей помогли встретиться с покойными супругами. — Доктор, ей можно помочь?

Оба врача покивали как-то неопределенно и выгнали нас. Мы вышли, собственно, в спальне Женевьевы и Марселин собралась уже добрая толпа, и я высматривала поверх голов мужчину, которого я отправила на организацию облавы.

Вот если бы я взяла украшения! Наверняка уже тоже лежала с таким же диагнозом. Интересно, как помогли отправиться на тот свет маркизе. Найдут Пьера, спросят?

Потому что герцогиня де Бри расчищала пространство, поняла я. Ее удалили — отлично, остались ее глаза и уши. Ей не было нужды пасти королевский двор самой, главное, чтобы ее племянник или кто он ей там сел на нужное местечко подле короля. А де Меруж, конечно, мешала, потому что все еще была слишком близко к короне, в то время как де Бри — далеко.

Гадюшник. Змеиное гнездо. Пьер выдал мне ту информацию, которую, как он или сама де Бри полагали, я и так уже знаю. Ну и он надеялся на драгоценности.