Притворщица (СИ)

Ужин, сдобренный большим кувшином вкусного вина, нравился Рони всё больше и больше. Голова чуть кружилась, тело казалось лёким и каким-то мягким, почти лишённым костей. А вот это немного пугало, девушка с детства побаивалась странных медуз, приносимых иногда южным течением, и колыхавшихся возле берега, отпугивая уже успевших обжечься об их обманчиво безобидные края детей. Нет, превратиться в подобную медузу ей вовсе не хотелось, да и на краю сознания продолжала пульсировать настойчиво удерживаемая ею мысль об обязательном посещении ванной, где ждёт своего часа секретное средство. Потому девушка лишь едва смачивала губы, делая вид, что продолжает пить.

Риджес с удовлетворением отметил и блеск в чуть расфокусированных глазах собеседницы, и румянец на её щеках, и то, как она почти обмякла в своем кресле.

— Наверное, пора отдыхать, — мягко проговорил он, снова подливая в бокалы коварное вино, казавшееся сперва почти компотиком, но довольно быстро опьянившее непривычную к алкоголю девушку.

— Да, я еще в ванную загляну, — расслабленно улыбнулась та в ответ и, встала со своего места, заметно покачнувшись. — Ой, что это со мной?

— Всё дело в качке, мы слишком долго плыли, вот нас уже и на суше качает, — рассмеялся Ридж, наблюдая за осторожно направлявшейся к заветной двери Рончейей.

Едва оставшись одна, девушка закрылась и уже более чёткими движениями извлекла свой заветный пузырек, в который достаточно было налить воды до самых краев, чтобы активировать находящийся внутри порошок. Окончательно собравшись с силами, чтобы ничего не просыпать и не пролить, Рони проделала эту операцию, закупорила крышкой и встряхнула чуть разогревшуюся ёмкость. Вытряхнув на ладонь гелеобразное содержимое красноватого цвета, она поняла, что не догадалась заранее снять свои неудобные, но весьма приличные панталончики… Пришлось аккуратно пристраивать секретное средство на полочке, разоблачаться, помещать ещё более схватившийся гель внутрь своего тела, а потом отмывать руки, полочку и белоснежную раковину от подозрительных следов. Эти усилия окончательно добили девушку, и без того уставшую и разморённую вином. Поэтому выходила из ванной Рони примерно в том состоянии, к которому и готовился Риджес.

— Ах, дорогая, давай я тебе помогу, — подскочил он к девушке, приобняв за талию, и настойчиво повёл её в спальню, под конец и вовсе подхватив на руки, чтобы осторожно опустить на уже разобранную постель. — Халаты тут, конечно, очень удобные, но не для сна, — развязывая узел на пояске Рончейи пробормотал Ридж.

Не услышав в ответ громких возражений, мужчина удивительно ловко избавил девушку от вышеупомянутой домашней одежды, с умилением разглядывая чересчур благопристойное бельё красотки, решив, что и с этим вопросом нужно завтра разобраться первым делом. Приятно, конечно, срывать такой невинный цветочек, но любоваться он привык более эстетичными и провокационными вещицами.

Рони чувствовала, как длинные и сильные пальцы спускают с её плеч сорочку, открывая дорогу настойчивым губам, спешащим к чуть показавшейся из-под кружев груди, но почти ничего не ощущала, кроме необходимости перетерпеть эту ласку, не доставлявшую ей удовольствия. Однажды заморозив себя изнутри, изгнав все воспоминания о близости, к которой её принудили, теперь она продолжала будто бы смотреть со стороны на происходящее с её телом.

А Риджес, не встречая сопротивления, приходил во всё больший восторг от открывавшейся его взгляду красоты, почти с благоговением припадая к светлому, едва загорелому плечику, лишенному веснушек, что было бы вполне ожидаемо в сочетании с рыжим цветом волос. Но ровный чуть тёплый цвет кожи нигде не прерывался и пятнышком, это восхитило мужчину, повидавшего на своём веку немало красавиц. Не была оставлена без внимания и грудь с маленькими, сжавшимися от ночной прохлады нежно-розовыми сосками, каждый из которых удостоился особого внимания, получив свою порцию ласки от языка и губ мужчины, чуть заметно прикусившего от избытка чувств вторую вершинку. От неожиданности Рони вздрогнула, но Риджесу это показалось подтверждением отзывчивости к ласке, а потому он с ещё большим рвением начал освобождать девушку от белья, нежно проводя чуткими пальцами по плоскому животику с аккуратным пупком, оглаживая шелковистые бёдра, уже лишённые защиты в виде старомодного белья, жалкой кучкой лежащего теперь рядом с кроватью.

— Ты необыкновенная! — совершенно искренне произнёс он фразу, десятки раз услышанную от него другими женщинами, с нескрываемым восхищением продолжая оглаживать лежащее перед ним совершенство.