Притворщица (СИ)

Когда-то прадед Рончейи, приехавший с севера Дарбии и оставшийся в этих краях, взяв в жены местную девушку, не стал использовать привычные для южных тербийцев тонкие веточки, обмазанные глиной и Единый знает чем ещё, а привёз с родины толстенные брёвна, которые собственноручно обтесал и уложил при помощи соседей в традиционную избу. Потом его сын, недовольный тем, что потемневшее от времени дерево слишком уж выделяется среди беленьких домишек соседей, покрыл особым составом бревна, придав им более привычный для местных оттенок. Пусть дом и не стал белым, но бледно-серый, с яркими голубыми ставенками, коттедж заиграл новыми красками.

Кстати о красках, после генеральной уборки стало ясно, что пора и внутри их подновить. Благо недостатка в желающих получить немного лишних деньжат на довольно простой работе не наблюдалось, а потому и эту задачу Рони решила легко и быстро, наслаждаясь позабытыми запахами диких трав, которыми порос косогор, спускающийся к любимому с детства пляжу, где теперь плескалась ребятня со всей круги, напоминая беззаботные времена до появления матери и отчима.

Встречаться с последним девушке не хотелось ни при каких раскладах, а потому, чтобы увидеть сестру и братьев, ей пришлось какое-то время незаметно наблюдать из повозки за лавкой, где всё так же работал старый управляющий, а на втором этаже жило семейство. Вручив детям сладости, игрушки и книжки, внимательно осмотрев их руки и успокоившись, не увидев характерных синяков, Рончейя попрощалась с малышнёй и пообещала обязательно навестить их следующим летом.

Красивая и богатая старшая сестра вызвала у младших привычный восторг и обожание, которое не могли сломить даже едкие замечания отца, не стеснявшегося называть падчерицу самыми браными словами. Шикающая на него мать, смущенно просящая не выражаться при детях, всё же не решалась возражать мужу, если он выражал своё мнение о девушке приличным образом.

Странно, что несмотря на услышанное, братья и сестрёнка умудрялись как будто разделять два противоположных образа. Один был привязан к какой-то чужой и плохой женщине, тоже рыжей, но страшной и противной. А второй накрепко прикрепился к доброй красавице с мягкими ласковыми руками, которые достают из большой сумки самые прекрасные вещи в мире: вкусные печенья и конфеты; игрушки, движимые артефактами и оттого почти живые; волшебные книги, тоже оживляемые артефактами, заставляющими затейливо чередоваться картинки, на которых море играло волнами, а оборотни меняли внешность, то становясь людьми, то принимая звериный облик.

Рони и сама, читая вслух сказки, о чём её всегда просили младшие, словно становилась ребёнком, заново обретая слишком резко оборванное детство. После таких встреч было особенно тяжело возвращаться к прежней жизни, наполненной разными взрослыми вещами, пусть иногда весьма приятными, но почему-то оставлявшими прочти привычное чувство грязи и желание поскорее отмыться. Лишь воспоминание о сухой потресканной коже, какой она стала несколько лет назад, когда в жизни Рончейи случилось то страшное лето, о событиях, что она старалась вспоминать как можно реже, останавливало девушку от излишних и долгих, явно вредных посещений ванной и бесполезной растраты мыла, неспособного смыть неприятные ощущения.

***

Вернувшись в Лур-Лур, путешественница застала весьма занятную картину…

Глава 27

Пара больших дорожных сумок, оставленных помощником кучера у дверей дома, в прежние времена были бы подхвачены самой Рончейей, но за прошедшие три года девушка твёрдо усвоила, что не следует лишать мужчин удовольствия от помощи слабым женщинам. А потому, рассеянно проследив, как скрывается за поворотом карета, она шагнула в дверь, обозначая своё возвращение громким возгласом:

— Перкид, дорогой, я вернулась! Там сумки… — по инерции договаривала Рони, не сразу потеряв дар речи от увиденного.

Энвайя, одетая… Хотя вернее сказать, раздетая… Нет, всё-таки одетая в один лишь кожаный корсет, силившийся утончить её талию и даже почти преуспевший в этом, пыталась дёрнуться в сторону своей спальни, но не учла декоративный, усыпанный драгоценностями ошейник, поводок от которого был намотан на запястье Кида. Мужчина лишь ближе подтянул к себе блондинку, быстро отбросив смущение:

— А мы тут играем… Скучали без тебя очень, уж и не знали, чем себя занять.

— Да, я так и поняла, — усмехнулась Рончейя, внимательно оглядывая наряд своей подруги.