Привал на Эльбе

В небе опять появились немецкие самолеты, стали сбрасывать бомбы на передний край. Загорелись копны сена. Дым расстилался по озеру, оседал в окопах.

Из-за леса вылетел «ястребок», за ним вспорхнул второй, третий. Они понеслись навстречу вражеским бомбовозам.

— Наши! — радостно крикнул Михаил.

Истребители подняли носы вверх, взвились почти вертикально и, сделав разворот, атаковали бомбардировщиков. Слышно было, как стрекотнули пулеметы. Один бомбовоз устремился к земле, оставляя за собой густое длинное облако дыма.

— Ой, прямо на нас! — крикнула Вера и прижалась к Михаилу.

Горящий «юнкере» упал в озеро.

— Там тебе и место, — махнул рукой Михаил.

«Ястребки» опять взвились вверх и бросились на «юнкерсов», будто хотели клюнуть их. Еще один вражеский самолет загорелся. В небе вспыхнули два парашюта. Летчики повисли над головами казаков. Михаил прицелился. Пермяков крикнул из соседнего окопа:

— Не стрелять, взять живыми!

— Есть взять живыми…

Михаил видел, как вражеский летчик, качаясь в воздухе, сжимал пистолет.

— Товарищ командир, разрешите в руку ему ударить, — сказал Михаил, — а то он начнет стрелять.

— Бейте.

Казак туго прижал к плечу приклад автомата. Выстрел, другой, Парабеллум летчика упал. Немец перед окопами стукнулся сапогами о землю.

— Комен зи хир! — крикнул Михаил, вспомнив слова из разговорника. — Обыскать? — спросил он командира.

Пермяков кивнул головой. Немецкий летчик отстегнул одной рукой лямки и побрел к окопам. Михаил обыскал его и обрадовался, найдя у немца в кармане патроны к своему трофейному пистолету. Немца отправили на командный пункт. Михаил нырнул в свой окоп и стал наблюдать за вторым летчиком, висевшим в воздухе. Немец упал с парашютом в озеро.

— Немец в воду, и пузырьки вверх! — воскликнул Михаил.

Вера, подняв голову, всматривалась в синюю высь. Истребители кружились над полосатыми бомбардировщиками, залетали снизу, под крылья, строча пулеметами. Вспыхнул «юнкере». На выручку бомбардировщикам прилетели «мессершмитты». Начался бой истребителей.

— Наши маленькие, — дрожащим голосом промолвила Вера.

— Малы, да удалы, — заметил Михаил.

Истребители взвивались вверх, отдалялись, разворачивались и снова неслись на сближение. «Вот сейчас столкнутся носами», — с ужасом подумала Вера. Красные «ястребки» проскочили между вражескими машинами, стрекотнув пулеметами. Но немецкие летчики тоже не ловили мух, бились насмерть. Русский истребитель качнул крыльями, повернул назад, пошел к земле, но сесть ему не удалось — врезался в березовый лес.

— Убился! — Вера закрыла глаза, прижалась к стенке окопа.

— Что с вами? — Михаил отстегнул свою флягу.

— Летчик убился! — крикнула она, не отрывая рук от глаз.

— Что такое, девушка? — спросил Элвадзе.

— Летчика жаль. — Она утирала слезы.

С воем, рассекая воздух, проносились снаряды, падали недалеко от окопов. Над головами казаков расплывались темные клочки дыма.

— Ой! — воскликнула Вера и, оглушенная грохотом совсем близко разорвавшегося снаряда, опустилась на дно окопа. На девушку посыпался песок. Она вцепилась в руку Михаила.

— Не бойтесь, Вера. — Михаил смахнул с ее плеча песок. — Это вам без привычки страшно…

Он хотел было сказать, как струсил в первом бою, но смолчал.

За озером, на белом поле гречихи, показались немецкие танки, за ними шла пехота. Трещали русские винтовки и пулеметы. Летели вверх гильзы из самозарядных ружей.

Вере казалось, что вот-вот наступит конец жизни. Танки, трамбуя землю, перескочили через окопы, но вскоре напоролись на второй эшелон. С танков соскочили автоматчики. В немцев полетели гранаты.

— В атаку! — поднялся Пермяков.

За ним из окопа выскочил Элвадзе. Казаки бросились на врага. Элвадзе ударил штыком немецкого сержанта, из-под каски которого выбился пучок рыжих волос. Немец уронил винтовку, обеими руками вцепился в свою грудь, скривил рот, обнажив стальные зубы, и упал навзничь.

Высокий немец с двойным подбородком, с опухшими, красными веками бросился на Пермякова, но Михаил успел пронзить врага.

Внезапно с фланга атаковал немцев соседний кавалерийский полк, находившийся в мелком лесу, в резерве, километрах в пяти от линии обороны. Немцам худо стало: справа — русская конница, слева— озеро. Один выход — назад, но отступать без приказа нельзя… Передние вражеские подразделения отчаянно бились с казаками, задние залегли и палили по атакующей кавалерии. Конница редела, но не уменьшала аллюра.

С западной стороны накатывалась новая волна танков и пехоты. Казаки опять заняли оборону. Пермяков почувствовал, что лихо будет его эскадрону и соседям — захлестнет черная волна, катившаяся прямо на них.

Из леса к озеру выскочили «катюши», с грохотом выметнули черные с огненными хвостами снаряды, накрывшие гитлеровцев. С какой быстротой появились «катюши», с такой и умчались назад. Они и решили исход битвы.

Пермяков и Елизаров вышли из окопа, пошли по полю боя, где только что сверкали молниями снаряды «катюш». Поле боя обуглилось, как после лесного пожара.

Навстречу бежал немец лет двадцати пяти и громко смеялся.

— Тю! — удивился Михаил.