Привал на Эльбе

«Милая русская подруга, не могу прийти в себя от счастья встречи с тобой…»

— С вами, — заметил Курц.

— Ничего. Для пущей важности пиши: «С тобой в моем одиноком доме. Я знаю, между нами стоит капитан Елизаров, который безумно преследует тебя своей любовью и угрожает нашей лодке, которая плавает по волне наших чувств. Я замечаю, что он давно терзает меня за этого обезумевшего профессора, которого якобы я пытался убить. Дело как раз наоборот. Профессор угрожает, заходил ко мне и сказал, что меня, гитлеровского щенка, надо уничтожить…»

Курц выводил буквы, как прилежный ученик. Пиц, стоя за плечами ненадежного помощника, достал пистолет. «Нет, стрелять опасно, — подумал он, — люди прибегут на выстрел». Он стал водить глазами по комнате, на комоде заметил нож, воткнутый в буханку хлеба.

— Пиши дальше, — диктовал Пиц. Он тихонько взял буханку, выдернул из нее нож.

Курц писал, наклонив голову влево. Пиц со всего размаха всадил нож ему в спину, под левую лопатку. Анфюрер уткнулся в стол, протяжно застонал, схватился за грудь обеими руками и жалобным голосом умирающего выжал последнее слово: «За что?..»

Пицу показалось, что его жертва не умрет. Он свалил Курца на пол и всадил ему в грудь нож по самую рукоятку.

— Так будет спокойнее, — проговорил убийца и скрылся.

Пиц прибежал к Гертруде. Старая разведчица сообщила:

— Звонил Хапп из Берлина, возмущался, что Курц до сих пор не отправил старика на отдых, то есть на тот свет. Что-то надо сказать тому остолопу.

— Вечная память! — вздохнул Пиц. — Курца убил профессор Торрен с помощью капитана Елизарова.

Гертруда только всплеснула руками. Пиц сообщил еще одну новость, потрясшую Гертруду: арестовали Эльзу.

— Жаль меланхоличку. Все-таки помогала: разносила сюрпризы, распускала слухи.

— Ошибка наша — давно бы надо убрать ее. Пиц скрипнул зубами.

Он запугивал Гертруду, свою верную помощницу, твердил, что Эльза может оказаться нитью, по которой доберутся до них и прежде всего до нее.

— Ты не открылась ей?

— Она не знает ни имени моего, ни дома, ни работы, — ответила Гертруда.

— Это хорошо, но гарантий нет, — напускал Пиц страху. — Эльза может описать твою внешность. А с такими белыми волосами больше нет в городе дамы — толстой красавицы лет пятидесяти с двойным подбородком.

— Ох-ох-ох! — прикладывала Гертруда к глазам полотенце. — Надо выбираться из этого ада.

— Нервы, милый друг, нервы. — Пиц обнял Гертруду. — Не к лицу нам бежать с корабля.

— Корабль-то уже тонет, стоим по горло в воде.

— Не так нас учил фюрер. — Пиц подводил устрашение к концу: — Кто становится лишним или опасным, того надо убирать. Нужно передать Эльзе передачу — конфеты, привезенные шефом.

— Я, вице-бургомистр, должна передать? — с ужасом проговорила Гертруда.

— Милый друг, мне ли учить тебя — старую разведчицу, деятеля «Вервольфа»? — льстил и подлаживался Пиц. — Конечно, не сама… Но пока тебе придется выполнять функции Эльзы: перерядиться и сейчас же идти на вокзал, на базар, в церковь — донести слух до всего народа об убийстве Курца.

12

Молодой милиционер Любек стоял на посту. Он услышал безумный стук в дверь, подкрался к дому. Узнав голос Курца, он стал наблюдать. Вскоре из дому выскочил человек и, озираясь вокруг, исчез в темноте. Все это Любеку показалось подозрительным. Он сообщил в комендатуру. Приехали Елизаров с Тахавом. Курда уже не было в доме.

Эльза без утайки рассказала все, что знала, назвала имена Пица и тети Марты, а кто они такие, оставалось тайной. Отправив Эльзу в тюрьму, Елизаров с друзьями поехали на квартиру к Курду, но было уже поздно. Курц лежал с ножом в груди.

Вызвали бургомистра. Больце уныло качал головой.

— Надо назначить хорошего следователя, — сказал Елизаров.

Больце вызвал старого, опытного юриста Квинта. Квинт одно время, еще до появления Гитлера, всплывал на поверхность, прославился находчивостью в следственных делах. В годы фашистской власти о нем ничего не было слышно. В первый же день прихода советских войск он поступил на работу.

Начал Квинт следствие по делу убийства Курца с фотографирования места происшествия, с разных позиций заснял убитого. Потом вместе с понятыми стал составлять протокол об имуществе убитого. В понятые попала и вездесущая Гертруда. Случилось это как бы совсем случайно. У нее с раннего утра возникли неотложные дела к бургомистру, что якобы и привело ее в квартиру убитого.

Квинт и понятые вышли из жилой комнаты, стали осматривать части модели машины-«универсала». Гертруда оторвалась от понятых, задержала Квинта и сразу ошарашила его:

— В гестаповской картотеке, захваченной союзниками, вы числитесь нештатным агентом.

Квинт вздрогнул, в ужасе отпрянул от двери. Гертруда изменила тон и сказала:

— Сообщить о вас коменданту? Или… Слушайте! — уже приказывала она. — Поверните убийство против профессора Торрена. Основание — письмо Курца. Обвините и капитана Елизарова. Не удастся этот вариант — затяните следствие, — прошептала Гертруда и заговорила о другом, когда подошел к ним понятой. — До слез жаль парня. Мог бы стать конструктором.