Привал странников

— Меня ждут, — твердо ответил Саша и открыл глаза. Его действительно ждали: от столика, стоявшего у окна, на него приветливо смотрел благообразный Семеныч. Смотрел и махал детской ручкой — приглашал.

— Водку будешь пить, Сашок? — спросил Семеныч, добродушно наблюдая за тем, как устраивался в удобном кресле Саша.

— Не сейчас, — из Семенычевой бутылки Саша налил в чистый фужер минеральной воды и гулко, с видимым наслаждением выпил.

— А сейчас что делать будем? — простодушно полюбопытствовал Семеныч.

— Торговать.

— Ты что — мешок с рисом прямо в "Асторию" приволок?

— Сегодня у меня товар мелкий и очень дорогой. — Саша улыбнулся.

— Золотишко? Камушки? — заволновался Семеныч.

— Вот, — сказал Саша, из внутреннего кармана вытащил Артурову финку и с силой воткнул ее в стол. — Купи.

Финка твердо стояла. Семеныч не отводил глаз от наборной ручки, на которой отчетливо читалось — Пуха.

— Гражданин, вы испортили скатерть и портите стол, — строго осудил Сашу подошедший официант. — Вам придется возместить ущерб.

— Семеныч возместит. Возместишь, Семеныч? — Саша смотрел Семенычу в глаза не отрываясь.

— Иди, Гриша. Мы с тобой потом разберемся, — вяло приказал Семеныч, и официант независимо удалился.

— Ну как, покупаешь? — громко, как у глухого, спросил Саша.

— Сколько?

— Пятнадцать тысяч. Сейчас же.

— Я с собой таких денег не ношу.

— Здесь соберешься.

Саша выдернул из стола нож и бережно возвратил его во внутренний карман. Семеныч проследил за этой операцией, подумал недолго и постучал вилкой о фужер. Официант возник как из-под земли.

— Слушаю вас, Михаил Семенович?

— Гриша, Аполлинария Макаровича позови.

— Будет сделано, — официант как сквозь землю провалился. Зато явился монументальный и суровый метрдотель.

— Аполлинарий, мне пятнадцать тысяч нужно, — просто сказал Семеныч.

— Когда? — невозмутимо осведомился вальяжный Аполлинарий.

— Сейчас.

— Двадцать минут имеете? — Аполлинарий обращался только к Семенычу. Сашу он просто не замечал.

— Сашок, двадцать минут потерпишь? — заботливо спросил Семеныч.

— Потерплю. Только сотенными. Чтобы в карман влезли.

— Не рублями же, — презрительно кивнул Аполлинарий Макарович и направился за кулисы. Одновременно откинувшись в креслах, Саша и Семеныч молча смотрели друг на друга. Внезапно Семеныч исказился лицом и застенчиво признался:

— Живот прихватило.

— Без шуток, дядя, — предупредил Саша.

— Да какие шутки? Обделаюсь сейчас! — с неподдельной искренностью завопил Семеныч.

— Пошли, — скомандовал Саша, и они поднялись.

В туалете Семеныч ринулся к кабине. Саша придержал дверцу.

— Не запирайся.

— Бога побойся, Сашок! Прикрой хоть слегка!

— Ты меня за фрайера не держи. Если в кабинке после тебя знак какой найду, все тридцать потребую, а в наказание пером пощекочу. Не до смерти.

Саша полуприкрыл дверцу, постоял с отсутствующим видом. Через некоторое время спросил, глядя в потолок:

— Все?

— Все, — ответил Семеныч, зашумел водой и вышел, подтягивая брюки. Господи, счастье-то какое!

— Подожди здесь, — распорядился Саша, прошел в кабину и внимательно изучил стены, ящик для туалетной бумаги. Даже бачок осмотрел. Вышел, подмигнул Семенычу, предложил:

— Ручки помыть не мешало бы.

Вымыли руки, вернулись в зал и опять откинулись в креслах, изучая друг друга. Наконец подошел Аполлинарий Макарович и, по-прежнему игнорируя Сашу, почтительно положил перед Семенычем увесистый пакет.

— Прошу вас, Михаил Семенович.

— Благодарю, — Семеныч кивнул Аполлинарию Макаровичу, и тот достойно удалился. Саша — давай перо.

Саша небрежно швырнул на стол нож и притянул к себе пакет.

— Все? — спросил Семеныч. — Ну, тогда я пойду?

Саша с трудом загнал пачку в задний карман бриджей и ответил благодушно:

— Ты же водки предлагал выпить. Вот теперь в самый раз.

Из ресторана они вышли в обнимку. Размягченный водкой, Семеныч признавался:

— Вот ограбил ты меня, Сашок, а все равно я тебя люблю. Нравишься ты мне, потому что хорошо ограбил, весело.

— Я все хорошо делаю, — согласился Саша, отпустил Семенычевы плечи, шагнул на проезжую часть улицы Горького и поднял руку: от Охотного ряда шел грузовик. Могучий "додж" затормозил рядом. Саша открыл дверцу, рассмотрел у водителя погоны:

— До "Сокола" подкинешь, сержант?

— Садитесь.

Саша взобрался в высокую кабину и перед тем, как захлопнуть дверцу, обратился к одинокому Семенычу:

— До свидания, старичок!

У Шебашевского он сошел. Темень стояла в переулке. Саша держался ближе к заборам безмолвных домиков и уверенно шагал знакомой с детства дорогой.

Сзади негромко зашумел автомобильный мотор. Саша обернулся. От Ленинградского шоссе, мирно светя кошачьими зрачками прорезей в затемненных фарах, небыстро догоняла его полуторка. Саша остановился, чтобы проводить взглядом машину, но полуторка вдруг дико взревела и, резко выворачиваясь, ринулась на него.

Она промахнулась на несколько сантиметров: дыша бензинным перегаром, нос машины скользнул по Сашиному бедру и с треском сокрушил забор.