Приваловские миллионы

– Кого там принесло? – сердито заворчала она, когда раздался звонок. – Матрешка, не принимай… Здесь не родильный дом, чтобы врываться во всякое время дня и ночи…

Матрешка отправилась в переднюю и вернулась с визитной карточкой. Хина пробежала фамилию Половодова и остолбенела.

– Они пешком, надо полагать, пришли… – шепотом докладывала Матрешка, вытирая нос кулаком.

– Проведи в гостиную и попроси подождать, – сказала Хина, стараясь перед зеркалом принять более человеческий вид.

Конечно, в голове Хины сразу блеснула мысль, что, вероятно, случилось что-нибудь неладное. Она величественно вошла в гостиную и в вопросительной позе остановилась перед гостем, который торопливо поднялся к ней навстречу.

– Извините, если я потревожил вас, Хиония Алексеевна, – извинился он, глядя на хозяйку какими-то мутными глазами. – Я час назад получил очень важную телеграмму… чрезвычайно важную, Хиония Алексеевна! Если бы вы взялись передать ее Софье Игнатьевне.

– С удовольствием…

– Нужно передать немедленно… сейчас…

– Вы с ума сошли, Александр Павлыч?!.

– Хиония Алексеевна… ради бога… Хотите, я вас на коленях буду просить об этом!

– Садитесь, пожалуйста… – пригласила Хина своего гостя, который бессильно опустился в кресло около стола.

– Каждая минута дорога… каждое мгновение!.. – задыхавшимся шепотом говорил Половодов, ломая руки.

– Я удивляюсь вам, Александр Павлыч… Если бы вы мне предложили горы золота, и тогда ваша просьба осталась бы неисполненной. Существуют такие моменты, когда чужой дом – святыня, и никто не имеет права нарушать его священные покои.

Слова Хины резали сердце Половодова ножом, и он тяжело стиснул зубы. У него мелькнула даже мысль – бежать сейчас же и запалить эту «святыню» с четырех концов.

– Воды я могу у вас попросить? – спросил он после долгой паузы.

– Не хотите ли вина? – предложила Заплатана; «гордец» был так жалок в настоящую минуту, что в ее сердце шевельнулось что-то вроде сострадания к нему.

– Вина!.. – повторил Половодов, не понимая вопроса. – Ах да. Пожалуйста, если это не затруднит вас.

– Нет… Вы слишком взволнованы, а вино успокаивает.

Через пять минут на столе стояла свежая бутылка хереса, и Половодов как-то машинально проглотил первую рюмку.

– У вас отличное вино… – проговорил он, пережевывая губами. – Да, очень хорошее.

– Так себе… – скромничала Хина, наливая рюмку себе.

Несколько минут в гостиной Хионии Алексеевны стояло тяжелое молчание. Половодов пил вино рюмку за рюмкой и заметно хмелел; на щеках у него выступили красные пятна.

– Так, по-вашему, все кончено? – как-то глухо проговорил он, поднимая свои бесцветные глаза на хозяйку.

– Все кончено…

– А вы знаете, о чем я говорю?

– Да. Если бы вы получили вашу телеграмму несколькими часами раньше, тогда… иногда невестам делается дурно перед самым венцом, свадьба откладывается и даже может совсем расстроиться.

– Но кто бы мог подозревать такой оборот дела? – говорил Половодов с Хиной как о деле хорошо ей известном. – А теперь… Послушайте, Хиония Алексеевна, скажите мне ради бога только одно… Вы опытная женщина… да… Любит Зося Привалова или нет?

– Смешно спрашивать об этом, Александр Павлыч… Разве кто-нибудь принуждал Софью Игнатьевну выходить непременно за Привалова?

– Предположим, что существовали некоторые обстоятельства, которые могли повлиять на решение девушки именно в пользу Привалова.

– Вам ближе знать эти обстоятельства; дела Игнатия Львовича расстроены, а тут еще этот процесс по опеке… Понятно, что Софье Игнатьевне ничего не оставалось, как только выйти за Привалова и этим спасти отца.

– Значит, вы все знаете?..

– Почти… думаю, что вы получили телеграмму из Петербурга о том, что Веревкин проиграл процесс.

Половодов несколько времени удивленными глазами смотрел на свою собеседницу и потом задумчиво проговорил:

– Вы замечательно умная женщина… Мы, вероятно, еще пригодимся друг другу.

III

Дела на приисках у старика Бахарева поправились с той быстротой, какая возможна только в золотопромышленном деле. В течение весны и лета он заработал крупную деньгу, и его фонды в Узле поднялись на прежнюю высоту. Сделанные за последнее время долги были уплачены, заложенные вещи выкуплены, и прежнее довольство вернулось в старый бахаревский дом, который опять весело и довольно глядел на Нагорную улицу своими светлыми окнами.