Приват-танец мисс Марпл

Полина потрогала щеки.

– Чешутся… Ладно, останусь у вас. Но даром жить не хочу, буду дом убирать. Не смотрите, что однорукая, я ловкая. А с Ленкой так получилось…

Я осторожно нажала газ, вцепилась в руль и вся превратилась в слух.

…Полина впервые столкнулась с Леной в парке. Та плакала в укромном месте у фонтана Аполлона.

– Лицо болит? – от души посочувствовала незнакомке Поля, приняв ее за постоялицу дома милосердия. – Не реви. Слезы кожу разъедают, хуже станет. Попроси у Ирки таблетку розовую, они круто помогают. Ты здесь давно? Не видела тебя раньше.

– Я живу в Табаско, – прошептала Елена. – У меня на днях мама умерла. Она очень хотела в дом милосердия попасть, но Зинаида Борисовна отказала.

– Сюда только приезжих берут, – сказала Полина, – у аборигенов и так все есть, живете, как в раю. Нам не разрешают за территорию парка выходить, но местные сюда гулять часто приходят, рассказывают о ваших суперских условиях.

– Не все здесь счастливы! – взвилась Лена. – Знаешь, что нам с мамой пережить пришлось?

Похоже, Елена совсем пала духом, ей очень хотелось выговориться. На Полину вылился рассказ о мошенниках, о переломе позвоночника у матери и о том, как Лена растерялась, когда ее мама очутилась в инвалидной коляске. Дочь не знала, как теперь жить. Громоздкая конструкция на колесах не проходила в дверной проем, в ванную больную приходилось таскать на руках, о прогулках на улице не стоило даже мечтать. Оставить Ольгу одну на целый день было нельзя, но Елене же приходилось работать, иначе они бы умерли с голоду…

Ранее Леночка не задумывалась над тем, откуда в семье берутся деньги, их приносила в дом мать. Дочь считала, что она работает бухгалтером, и, кстати, это было правдой, Ольга служила на небольшом предприятии, мошенничество было ее «хобби». Богатиковы жили небогато, но и не бедствовали, у них даже имелся небольшой запас на черный день. Девушка училась в техникуме на первом курсе.

Беда с мамой случилась, когда Лена сдавала сессию. Накопления быстро улетучились, доход теперь складывался из стипендии Лены и пенсии по инвалидности Ольги. Пришлось бросить учебу и наняться в домработницы. С утра до поздней ночи младшая Богатикова орудовала шваброй, потом неслась домой, и там начиналась вторая смена – покормить, умыть, приободрить маму, приготовить для нее на завтра обед-ужин, постирать…

Дни и ночи слились в бесконечные сутки сурка. В первое время Елена наивно верила, что неприятности вот-вот закончатся, но вскоре поняла: мама никогда не выздоровеет. На глаза постоянно накатывали слезы, потом ее словно заморозило. Лена молча вставала в пять утра, до полуночи выполняла бесконечные обязанности и падала в постель. Иногда в голове возникали праздные вопросы: за что ей это? Почему именно в их доме случилось несчастье? Да еще Ольга устраивала истерики, говорила, что покончит с собой. Поэтому, уходя из квартиры, Лена прятала ножи, лекарства…

В момент, когда жизнь показалась ей беспросветно черной, одна из хозяек (квартир, где убиралась Леночка, было несколько) поинтересовалась, почему горничная так исхудала. Богатикова расплакалась и выложила правду. Через два дня работодательница велела Лене ехать в Вилкино, в дом Морозова. Григорий Константинович взял ее на работу, назначил хороший оклад и познакомил с Егором Фомичом, предварительно сказав:

– Пискунов сострадательный человек, я попросил его тебе помочь. Пообещай ему, что никаких проблем с вашей семьей не будет, и поселишься в Табаско, ваша с матерью жизнь изменится.

Егор Фомич, в отличие от Морозова, разговаривал с ней сурово:

– Нам в государстве мошенницы не нужны. Твоя мать за дело пострадала, она не случайная жертва, сама под колеса кинулась.

– Пожалуйста, пожалейте нас, – зашептала Лена. – Да, мамочка оступилась, но она с уголовниками из-за меня связалась, хотела мне хорошие продукты и красивую одежду покупать, нормальное образование дать.

– Любишь мать? – слегка оттаял Пискунов.

– Очень, – кивнула Елена.

– Ну ладно, – смилостивился Егор Фомич, – продавай свою квартиру, покупай в Табаско за десять тысяч дом, и живите. Но помни, если Ольга безобразничать начнет, я не посмотрю, что она в инвалидной коляске катается. И парламент не сжалится. Выгоним вас в одночасье. Согласна на мое условие?

Перебравшись в Табаско, Леночка от счастья летала над землей. Теперь мать легко выезжала на улицу, спокойно сама ездила в магазин, библиотеку, гуляла в парках. Люди вокруг были приветливы, дети воспитанны. Если кресло попадало колесом в ямку на дороге, кто-нибудь непременно бросался на помощь. Богатиковы теперь жили не в тесной двушке, а в просторном коттедже. Лена со спокойной душой уходила на работу, Григорий Константинович никогда не задерживал зарплату, у девушки завелись деньги. Все шло лучше некуда, пока однажды Ольга не заехала на территорию дома милосердия и не познакомилась с одной из отдыхающих.

Тем же вечером мать заявила:

– Хочу в санаторий.

Леночка возразила:

– Мамуля, туда берут исключительно инвалидов.

– А я кто? – возмутилась старшая Богатикова.

– Одиноких! – уточнила дочь.