Приватизация по-российски

Другая шумная история — аукцион по ЮКОСу. Там требовалось сделать стартовый взнос в размере стартовой же цены — 350 миллионов долларов. Конкуренты МЕНАТЕПа заявили о том, что они будут расплачиваться не рублями и не долларами, а Государственными казначейскими обязательствами. Интересная получалась ситуация: мы, государство, нуждаемся в деньгах, а нам предлагают наши же долговые расписки! Естественно, в приеме заявки мы отказали. Результат: истерики, пресс-конференции, судебные разбирательства. Впрочем, последние опять же выиграли мы. Упрекают нас и в том, что, получив залоговые деньги от “ОНЭКСИМбанка” как победителя аукциона, мы положили эти деньги на счета того же “ОНЭКСИМа” как уполномоченного банка российского правительства. Да, положили. День-два они там полежали. Но потом все ушли на зарплату, на оплату военного заказа, на подготовку к зиме и так далее. Все до единой копеечки деньги эти оказались в бюджете.

Впрочем, есть в полемике вокруг залоговых аукционов один упрек, с которым я готов согласиться. Речь идет о том, что мы были не правы, когда допустили к участию в аукционах те банки, которым была поручена в соответствии с постановлением правительства организация этих мероприятий. Очевидно, надо было предложить этим банкам отказаться либо от участия в аукционе, либо от подготовки мероприятий.

Однако следует признать, что устанавливать такие ограничения было очень сложно: заинтересованные банки смогли бы поучаствовать в аукционе через другие фирмы, что только запутало бы ситуацию и осложнило ее.

Еще один аргумент в нашу пользу — из мирового опыта. В мировой практике существует такой общепризнанный способ организации сделки, как андеррайтинг. Специальный этот термин предполагает следующую процедуру: нанимается инвестиционный консультант, который прописывает всю структуру сделки, организует размещение акций и при этом сам же принимает участие в сражении за эти акции. В том случае, если никто не предложит большей цены, чем пообещал он сам, консультант (андеррайтер) имеет право выкупить акции. Считается большим успехом, если эмитенту (тому, кто продает акции) удается найти такого консультанта.

Вообще на все упреки в том, что аукционы были проведены с нарушением закона, могу ответить одно: прошел целый ряд судебных процессов, и все их мы выиграли.

В общем, итоги залоговых аукционов я считаю весьма успешными. Эти аукционы продемонстрировали потенциальному инвестору, что стоимость ведущих российских компаний может измеряться сотнями и даже миллиардами долларов. Залоговые аукционы дали мощный импульс для ускорения полноценной и широкомасштабной денежной приватизации.

МОНОПОЛИСТОВ — НА ПРОДАЖУ, ПРИВАТИЗАЦИИ — ПОЛНЫЙ ХОД!

После проведения залоговых аукционов ситуация на фондовом рынке качественно изменилась. Чувствовалась отмобилизованность и заинтересованность потенциальных игроков. Поэтому очень скоро, в январе 1997 года, без всяких залоговых аукционов мы реализовали проект по продаже 8,5 процента акций РАО “ЕЭС России”. Это был чисто денежный аукцион, проведенный по всем правилам, в результате которого мы собрали 350 миллионов долларов.

А давался он нам тоже непросто. Сначала мы не думали о продаже акций. Хотели выпустить облигации РАО ЕЭС. На этом мы рассчитывали заработать денег больше, чем на аукционе. Но выпуск облигаций требовал тесного сотрудничества со стороны менеджмента, полной прозрачности всей финансово-хозяйственной деятельности компании. А позиция председателя совета директоров Дьякова была однозначна: “костьми лягу, но к информации по компании никого не допущу”. И когда мы увидели, что дорогое время уходит на одни бесконечные препирательства с ним, то решили, что проще будет провести аукцион.

Впрочем, будь воля Дьякова, он и аукциона не допустил бы. Но тут очень твердую позицию занял Черномырдин. Дело было так. Тогда Потанин работал первым вице-премьером, а я у него подчиненным. Мы с ним решили во что бы то ни стало аукцион по РАО ЕЭС провести, несмотря на все сопротивление Дьякова. Бюджету позарез нужны были деньги: правительство в долгах как в шелках, постоянно раздаются крики о необходимости отставки кабинета министров. К тому же мы прекрасно понимали, какой толчок для развития фондового рынка будет дан впрыскиванием на него акций энергетической компании. Для себя решили так: пусть нас уволят, но этот аукцион мы проведем.

И вот сидим на заседании кабинета: Виктор Степанович, мы с Потаниным, Дьяков со своими присными. Я говорю:

— Виктор Степанович, аукцион уже третий день идет. Я пытался с этим вопросом к вам попасть, но времени для меня не находилось. Впрочем, мне никаких особых разрешений не требуется, для того чтобы проводить аукцион. По плану я должен был это сделать еще два года назад.

В общем, делаю такой долгий заход, готовясь обороняться и отбиваться. А Черномырдин так спокойненько:

— В чем проблема? Нужно продавать — продавайте.