Приватизация по-российски

Я вообще никогда не был сторонником того, чтобы забираться на трибуну и кричать: "Долой советскую власть!" Всегда старался действовать в рамках какого-то разрешенного поля, при этом имея в виду, что границы этого поля очерчены весьма невнятно. Тактика была простая: постоянно ставить власти перед фактом того, что границы дозволенного постепенно, шаг за шагом расширяются.

В рамках этой тактики на всевозможные окрики всевозможных органов (а это случалось нередко) у нас всегда был готов грамотный ответ:

— Свободное обсуждение основ рыночной экономики недопустимо? Возможно. Но вот у нас есть документ, а на нем подпись завотделом обкома партии: продолжайте, мол, развивать идеи Горбачева, высказанные на апрельском пленуме ЦК. И вы, разумеется, не имеете ничего против решений апрельского пленума? Давайте встретимся, обсудим, побеседуем.

В том же, 1986, мы принимали активное участие в первых выборах народных депутатов СССР. От Питера выдвигался Юрий Болдырев, и мы его всячески поддерживали. Много раз встречались, давали всевозможные экономические консультации, помогали организационно.

Тогда многие и мне предложили выдвинуть свою кандидатуру, полагая, что у меня есть очень хорошие шансы пройти. Однако отношение к этому у меня всегда было негативное. Я четко осознавал, что моя задача — не разговоры, не публичные выступления, а профессиональная выработка тех действий, которые предстоит осуществлять. Я понимал, что уровень подготовки моей команды, усиленно работавшей с 1980 по 1987 год, уже был настолько высок, что она вполне созрела для реализации серьезных экономических задач. Полагаю, что на этом уровне в стране был еще разве что Гайдар. Я не мог позволить себе разбазаривать потенциал команды, отвлекая ее на другое.

Тем не менее участие в проведении союзных выборов было неплохим организационным опытом. А следующей ступенькой профессионального роста стала для меня поездка в Венгрию. Стажировка в Венгрии — ход совершенно сознательный. Там всегда профессиональный уровень экономической науки был очень высок. К тому же Венгрия активно привлекала всевозможных советологов со всего мира, и главная моя задача была установить с ними контакт. Мне тогда удалось близко познакомиться с таким классиком, как Алек Нов, с патриархом советологии Гроссманом.

Правда, оказалось, что в профессиональном плане все эти знакомства были не очень результативными: советология как ветвь экономической науки оказалась довольно слабой. Советологи, к моему глубокому разочарованию, были в основном либо "розовыми", либо совсем уж "красными". Ведь большинство из них составляли меньшевики во втором поколении, и это накладывало ощутимый отпечаток на их экономические суждения. Зато знакомство с самой венгерской экономической наукой оказалось очень полезным и плодотворным. Там я многому научился.

Когда же я вернулся из Венгрии в 1988 году, пришлось опять окунуться в стихию выборов, на этот раз — городских. Мы поддерживали блок демократических кандидатов, собранный Петей Филипповым: готовили экономические программы, участвовали в проведении различных мероприятий. При этом не прекращал работу клуб "Перестройка", и параллельно шли занятия нашего профессионального экономического семинара, где мы детально "прокачивали" каждый материал, который готовили для наших кандидатов.

Победа демократического блока на выборах в Питере была оглушительной. Провалили первого, второго и третьего секретарей обкома! Первого и второго секретарей горкома! Одним словом, всех коммунистов. Когда же Ленсовет был укомплектован, ко мне заявились депутаты, которых я практически всех знал, и говорят: "Вот ты нам тут много всего порассказывал: лекции читал, консультации проводил — теперь давай иди вкалывай". И захомутали меня зампредом Ленинградского исполкома и руководителем комиссии по экономической реформе.

Это был очень интересный период в моей жизни. Тогда мы создали в Питере первые биржи — товарную и фондовую. Многое преуспели в приватизации (об этом я расскажу позже). Но так получилось, что основные усилия мои были направлены на создание в Ленинграде свободной экономической зоны.

Идею выдвинул Собчак, председатель Ленсовета. Я к ней на первых порах относился скептически, но потом жизнь нас поставила перед фактом: 1990 год, экономика развалена, полный коллапс товаропотоков, магазины пустые, очереди дикие. Надо было что-то делать. Срочно. Собчак настаивал: будем отгораживаться зоной. Меня же брали сомнения. Но в то же время грызла мысль: а если они там, в Москве, рублю голову скрутят? Что мы можем противопоставить, что предложить? За город ведь нам отвечать.

Помню, встретились с Гайдаром, рассказал ему про зону. Егор — человек деликатный. Он очень аккуратно резюмировал: "Если ты, Толя, считаешь, что зона нужна, давай делай". Но вижу, что идея его несильно вдохновила.