Приватная жизнь профессора механики

Оля была, естественно, не в свадебном платье, а в разодранном джинсовом костюме и кепчонке. Моня тоже был в своём обычном виде - мятых брюках и ковбойке с брезентовым рюкзаком за спиной. В рюкзаке было всё - книги, рукописи, плащ на случай дождя, продукты, которые попадались ему по дороге, и которые без особой очереди можно было купить. Всклокоченные рыжие волосы и безумные глаза гения довершали портрет Мони. Моню часто 'брали' на улице и тащили в вытрезвитель, хотя он был 'трезв, как стёклышко', или 'сухой как лист'.

Марина тут же узнала меня и спросила, что нам надо.

- Вот, на развод меня ведут! - пожаловался я.

- Хорошо, заходите ко мне, - огорчённо пригласила нас Марина, - а этому что здесь надо? - и она сердито указала на Моню. Тот тут же выскочил за дверь, чуть ни прищемив свой рюкзак.

- Рассказывайте, в чём дело? - предложила Марина, усадив нас перед собой.

Оля стала возмущённо рассказывать, что я целые дни пьянствую и даже: На это 'даже' я поднял кверху палец и спросил Олю:

- И мне тоже можно рассказать про твои 'даже'?

Оля мотнула головой и продолжала.

- Хорошо, обойдёмся без 'даже'. Он не даёт мне свободы действий, не пускает меня:- и она осеклась.

- Куда не пускает? - ехидно переспросила Марина.

- На море с этим рыжим другом! - выпалил я.

Оля укоризненно взглянула на меня.

- Оля, ты же знаешь, что я всегда рублю правду-матку! - испуганно оправдывался я.

- Про матку бы помолчал! - презрительно бросила мне Оля, - а что, я не имею права ехать на море с другом без каких-нибудь грязных намёков? - обратилась она к Марине.

- Эх, а я полагала, что вы - серьёзные люди! Особенно вы, Нурбей Владимирович, вы произвели на меня такое солидное впечатление! Все сейчас разводятся, вот и я - начальник ЗАГСа, и представляете - тоже развожусь!

Я посмотрел на красивую, умную, добрую Марину и осторожно, 'по-еврейски', спросил:

- И как скоро вы будете свободным человеком?

Мой вопрос взорвал Олю.

- Что, теперь Марине хочешь жизнь испортить? Вы, Марина, не верьте ему - такой алкаш, такой кобель, а подходит культурно, как Дон Жуан какой-нибудь!

Марина тихо хохотала, закрыв лицо руками. На крики Оли Моня открыл дверь в кабинет и оглядел всех безумным взглядом. Марина захохотала в голос, уже не прикрываясь.

- Всё ясно! - констатировала она, - с вами бесполезно говорить о супружеском долге, о браке, о семье; вы живёте на каком-то своём облаке, и у вас свои законы! Заходите, - она написала дату на бумаге, - и я вас разведу. Всё!

Мы развелись и Оля взяла назад свою девичью фамилию, - ей не нравилось, когда все спрашивали у неё: 'А какая у вас нация?'.

Развод отмечать на Останкинской башне не стали, ну, а дома выпили втроём прилично. Моню на радостях развезло больше всех, и он стал требовать, чтобы сегодня Оля легла с ним. Я не возражал. Но Оля огрела его, как и меня раньше, гегелевской 'Феноменологией духа' по голове, отчего Моня мгновенно поумнел и улёгся на узкую тахту. Ну, а мы с Олей, по привычке - на наше брачное ложе.

Моня взял отпуск за несколько лет (он все последние годы не брал отпусков, гулял неделю-другую, просто не являясь на работу), и они уезжали на целый квартал - июнь, июль, август! Мне сказали, что будут звонить и рассказывать, где и как они отдыхают.

Я проводил 'мою семью' на поезд, отправляющийся с Курского вокзала, мы ещё выпили в их двухместном купе (видать, подхалтурили прилично!), и грустный пошёл домой. Время было дневное, но я выпил, и делами заниматься не мог. Сижу так дома у телефона, брошенный молодой женой, которая, не стыдясь меня, уехала на море с любовником, и от мыслей этих чуть не плачу.

- Лора? - задумываюсь я, сняв трубку, - нет, там уже всё кончено! Галка с Нинкой? - хорошо бы, да воспоминания страшные - охота ещё один инсульт заработать? Тамара 'маленькая'? - нет после всего, что произошло, мне туда хода нет. А почему именно 'маленькая'? Почему не обычная, то есть мамонтовская Тамара Ивановна. Тут даже в Курск ехать не надо!

Звоню во ВНИИторгмаш, с замиранием сердца жду ответа. И вдруг родной, низкий, необычайно красивый и сексуальный голос спрашивает: 'Вам кого?'.

- Томуля, ты простишь меня? - как можно жалобнее пролепетал я.

- Нолик, Ноличка! (она так иногда меня называла) - радостно прокричал голос на том конце провода, - да нечего нам прощать друг другу! Все хороши - кого не вороши! Где встретимся?

- Давай на Таганке, у входа в театр. Но ты не бойся, я тебя туда не поведу, там поблизости другой театр есть - двух актёров! - ответил я ей загадкой.

Договорились на пять вечера. Я сбегал в магазин, принёс чего надо. Прибрал брачное ложе, да и вообще в квартире. Потом уже вспомнил, что этого нельзя делать, пока уехавшие не доберутся до места. А если бы они во Владивосток поехали бы, то что, неделю сидеть в грязи? - разозлился я и решил, что все эти приметы - туфта. Но оказалось, что не совсем.

Стою я у театра на Таганке и размышляю - что за лапшу повесить на уши Тамаре. А потом решил - говорить только правду, ведь я же не профессиональный лгун. Тем более Тамара - свой человек, она всё поймёт и простит!