Приверженная

Шакалов продолжал молчать, глядя на меня. Его взгляд был пустым, лицо ничего не выражало, а тело замерло, словно статуя. Я не могла разгадать его… Был ли он зол, обижен, планировал ли месть или очередное наказание… Не знаю! Но одно я осознала четко: его энергетика снова становится черной, а мое желание сбежать – непреодолимым.

Осторожно обойдя мужчину, я услышала свое неровное дыхание и даже то, как цокали каблуки тапок по твердому камню. Но Шакалов даже не попытался меня остановить. Я прошла мимо него, зацепилась за тую, как вдруг…

Какой-то парень летел вперед, не разбирая дороги. На его ногах были ролики, так что, увидев меня, от нежданности он не успел остановиться. Лишь расставил руки в разные стороны, а тело полетело вперед.

Он должен был упасть мне на живот, сбить с ног и заставить поцеловать асфальт, ведь это единственное, что я успела увидеть сбоку. Но что-то произошло…

Не знаю как, но в одну секунду кто-то одернул меня на талию, отставляя на пару шагов назад. Шакалов снова появился как призрак-защитник, закрывая меня собой. Парень на роликах все же упал, разбив себе нос, но тут же перевернулся, с ужасом посмотрев на меня:

– Господи… Простите меня! Я подумал, что нет ничего страшного, если покататься тут, пока не выйдет мама…

На вид ему было лет восемнадцать. Молод, красив и с совершенно пустыми карими глазами. Это единственное, что я успела заметить до того, как Шакалова нанес ему первый удар.

Снова, снова и снова… Он бил его, словно выпуская всю ту черноту, что накопилась. Что вызвала я. Я кричала, просила, звала на помощь, но ее не было. Мы ушли слишком глубоко в парк, а случайные зеваки и беременные женщины лишь разбегались, увидев перекошенное от ярости лицо Шакалова и его кровавый кулак.

– Ты сейчас убьешь этого ребенка! – что есть мочи закричала я, только потом понимая, что ближе по возрасту к парню, чем к Шакалову. Ирония судьбы… Чувствовала я себя на все пятьдесят.

Кирилл замер, словно пытаясь освободиться от дымки перед глазами. Мышцы его рук напрягались, капельки крови стекали по руке, пачкая белую майку.

– Немедленно прекратите, мы уже вызвали полицию! – санитары появились откуда не ждали. По комплекции они были меньше Шакалова, но их было трое, а Кирилл один.

– Уведите кто-нибудь пациентку в палату, – рыкнул Шакалов, не поворачиваясь, а затем демонстративно схватил парня за шею. Тот дышал, но выглядел паршиво. – Немедленно! Иначе я вам его не отдам.

Кто-то подхватил меня под руку, уводя прочь. Уже в больнице я пришла в себя, а затем медсестра вколола мне дозу успокоительного, от которого я проспала до самого вечера. В палате горел свет, маленький светильник на столе, слабо освещающий силуэт у окна. Я привстала и, еще не до конца придя в себя после сна, нетерпеливо пробормотала:

– Как ты мог так поступить?! С ребёнком! У меня на глазах!

– Думаю, у него просто накипело, Кристина, – мужчина повернулся, и вместо Шакалова я увидела Максима. Странно было видеть его таким массивным и накачанным. Это не укладывалось в голове, противореча воспоминаниям… И тем не менее Абрамов изменился. – Пару дней его не будет. Я за тобой присмотрю.

– Кирилл струсил и сбежал, – констатировала я, быстро вставая с постели. В палате была шикарная ванная комната, но я предпочитала общие умывальники, чтобы освежиться. Во-первых, вид оттуда был на побережье, а во-вторых, почему-то только там я ощущала себя свободной. – Я пройдусь.

– Куда ты? Мне нужно следить за тобой? – крикнул вслед Макс, но я лишь демонстративно открыла дверь, дав понять, что его слово для меня не закон. Хватит и одного любителя командовать! – Все равно охрана всегда рядом…

И действительно! Огромный амбал проследовал за мной вплоть до самой кабинки, а затем, осмотрев туалетную комнату, соизволил выйти. Я же села на подоконник, растворяясь в мыслях и воспоминаниях. Перед глазами снова и снова всплывал Шакалов, бьющий парня с такой самоотдачей, что становилось жутко… Что же он сделал с отравителями?

Как вдруг тряпка упала мне на губы, а кто-то крепко сжал ее, словно подавляя первый приступ паники и желание закричать.

– Молчи!

От перепуга я взвизгнула, но звук был остановлен платком. Чисто инстинктивно повернувшись, вдруг поняла, что мужчина и не пытается скрывать свою внешность. Наоборот… Что-то активно нашептывает на ухо, пока в моих ушах слышно лишь биение сердца и бешеный пульс.

– Тихо, Кристина. Тихо! Я просто хотел поговорить… – снова и снова повторял Максим и, когда мне все же удалось вернуть самообладание, медленно убрал платок от лица, осторожно протянув: – Обещаешь не кричать? Это единственная комната без камер. Почему ты не пришла сюда раньше в указанное время? Я оставлял тебе так много записок…

Я спрыгнула с подоконника и отступила от Абрамова на пару шагов. Последнюю неделю он был слишком активным… Слишком! Его странные записки я вылавливала в супе, находила под подушкой и даже однажды случайно заметила в кармане у медсестры, которая осторожно всунула ее мне в руку во время планового осмотра.