Приверженная

— Я сказала, что если мои родители живы и ты вернешь их, то я сделаю все, что ты хочешь. Все, Кирилл. По доброй воле. — отчеканила моя девочка, глядя прямо в глаза. Кажется, она хорошо устроилась на моей коленке, продолжая царапать кожу и играть с волосами. Ее дыхание было учащенным, грудь нервно вздымалась, но голос был настойчивым и уверенным: — Только я не хочу размытых обещаний. Только конкретика. Да или нет. Ты вернешь их домой?

«Нет» — кричал внутренний голос, но вслух я сказал уверенное:

— Да, Черничка. Я верну твоих родителей домой… живыми.

В этот момент она выдохнула, словно полностью опустошая легкие от воздуха, а затем так судорожно задышала, что стало страшно. Ее зрачки расширились, ногти впились в кожу еще глубже, а грудь вплотную прижалась к телу, давая прочувствовать напряженные соски.

— Малышка, — уткнувшись носом в ее шею, я хотел лишь разорвать контакт, чтобы набраться сил для правды, но стало только хуже. Сносящий запах ее волос и кожи заставил член в штанах вздрогнуть, а меня обессиленно пробормотать: — Как же я хочу тебя… Еще немного и не смогу остановится…

На секунду она напряглась, но тут же расслабилась, чтобы отодвинуть мое лицо и испуганно заглянуть в глаза. Страх, ужас и сомнение читались в них лучше, чем слова, но она все же хрипло прошептала:

— Хочешь? Тогда возьми…

И это был конец… Моего терпения, мучениям и скитаниям. Я накинулся на нее, словно голодный волк на последний кусок мяса на этом земле, постоянно напоминая себе, что нужно быть нежнее. Мой язык умело играл с нее, заставляя ее тело откликнуться, будя животный инстинкт и ответное желания.

Рука скользнула в вырез, чтобы поиграть с сосками и вот уже испуг куда-то пропал, ужас скрылся за пеленой наваждения, лишь страх заставлял Черничку снова и снова вздрагивать от моих новых прикосновений.

Я осторожно провел дорожку от ключицы к груди, затем от бедра к талии, заставляя Кристину привыкнуть и поверить, что сегодня все будет по-другому. Никакой боли, только наслаждение.

— Тут… Могут… Быть… Люди… — задыхаясь, она лишь на секунду оторвалась от меня, покрасневшая и растерянная, словно сама не понимала, что происходит. Я воспользовался этим, чтобы поднять Черничку на руку и затянуть в первую на пути беседку. Дом из нее видно хорошо, а то что внутри нее, только если подойти близко.

— Никто не увидит нас, если я сам не захочу. — теперь уже честно пообещал я, усаживая ее на мягкую скамью. Черничка откинулась и уперлась спиной о деревянные прутья, позволяя мне лучше рассмотреть ее со стороны. Шикарная, сводящая с ума, доводящая до безумия и вся моя. С потрохами!

Долго смотреть на нее не было сил и желания. Темные спутанные волосы, черничные глаза и красный купальник на подтянутое, слегка загорелое тело будило желания, сводящие с ума. Что-то дикое, безумное и не поддающееся контролю…

И все же сцепив зубы, я хотел прочувствовать этот момент, когда Черничка сама хочет секса. Завести малышку, заставить просить меня коснуться ее, войти, дать кончить. Увидеть не поддельное желание в ее глазах стало чем-то вроде навязчивой идеи.

Сделав пару шагов назад, я заставил девочку высоко поднять подбородок, чтобы заглянуть в мои глаза. Пальцы потянулись к бретелям ее купальника, сперва позволив первой соскользнуть с плеча, а затем и второй, давая тонкой ткани собраться в области трусиков, оголяя сочную грудь и слегка выпирающий живот.

Черничка вздрогнула и отвела взгляд, заливаясь краской. Черт, как же возбуждала ее неопытность. Я был первый, кто коснулся ее девственного тела… И последний.

— Нет, — став на колени, я раздвинул ее ноги и втиснулся среди них, чтобы попасть в поле зрения Чернички. — Не отводи глаза и не закрывай. Смотри.

Она ничего не ответила, но нервно облизав губы, сглотнула. Ее пальцы до побеления костяшек вжались в лавку, давая понять, что малышка снова напряглась. Это срочно нужно было исправить!

Я осторожно потянул за купальник, стягивая его по лодыжка и откидывая в сторону, заставляя девочку в конец оголится. Ее дыхание участилось, энтузиазм поубавился и я уже начал чувствовать, как на языке Чернички вертелось что-то вроде: «Лучше не стоит продолжать».

Но она не успела и рот открыть, потому что я наконец позволил себе сделать то, о чем мечтал с первой встречи с ней. Широко расставил ноги и зарылся носом в ее аккуратные складочки, с которых можно было рисовать картину.

Боги, как же она пахла! Это запах доводил до безумия, заставляя еще сильнее расставить ее ноги и рыча изучать носом ее промежность. Слизистая пахла, как самый мощный афродизиак, заставляя член в штанах дать болезненный спазм. Он хотел войти в нее, пометить, несмотря на то, что она и так была моей и носила моих детей. Мало! Как же чертовски мало этого всего…